Залес. Противостояние

Господин не обратил никакого внимания на то, как его новая служанка подобралась и наклонила голову, наблюдая за их диалогом, он вообще перестал замечать служанку. И как ни в чем не бывало размахнулся, чтобы ударить жену, все еще держа ее за локоть. Леди Эванлин зажмурилась, она не пыталась сопротивляться, не вырывалась из рук мужа, просто ждала удара.

Наяда заставила инстинкт самосохранения залечь на дне и подскочила к господину, заняв место леди.

Достаточно хрупкая на первый взгляд, настолько, что сбивает с толку, но сильные мышцы, скрываемые платьем, выдали в девушке что-то вроде бойца. Эванлин предпочла умолчать об этом, особенно после того, как служанка вовремя возникла между ней и мужем, поймав его руку.

Казалось бы, ничто не предвещало беды, разве станет разумный человек бить жену при чужих, однако же Хеуду не было дела до присутствия служанки.

Наяда крепко ухватилась за руку господина, не выпуская ее и вздернула подбородок, чтобы смотреть Хеуду в глаза. Она не боялась его и не позволит леди Эванлин бояться.

— Что ты творишь, девчонка? — Зашипел Хеуд, одним взглядом обещая переломать служанке все кости.

Наяда показалась Эванлин бесстрашной и глупой. Только глупец способен так себя вести. Но она защитила ее, в самом деле защитила, рискуя собой, своей жизнью ради нее. Как и обещала.

От страха леди зажала рот рукой, чтобы не взвизгнуть.

— Когда вы взяли меня на работу, я обещала защищать госпожу, — Прорычала она, не торопясь отпускать руку Хеуда.

— Да как ты смеешь…

Наяда выгнулась, будто подставляясь для удара, подразнивая тем самым господина и усмехнулась. Высший акт неповиновения.

— Хеуд, пожалуйста, она не понимает, что творит, — попыталась вмешаться леди.

— Заткнись! — Огрызнулся он на нее. — А ты… Ты об этом пожалеешь, грязная…

— Я вообще-то помылась сегодня, очень тщательно.

Близость к Хеуду сбрасывала с нее остатки разума. Она знала, что он опасен, он может лишить ее жизни одним лишь словом. И все равно готова была кидаться в стычку каждый раз, как видела его. Не потому что отчаянно хотелось защитить леди Эванлин, они особо то и не знали друг друга. Просто некий комок в груди из жажды противостояния и злости, поднимался всякий раз, как их взгляды встречались. Наяде казалось, Хеуд знает что-то такое, что ей бы очень пригодилось. Это раздражало еще сильнее.

Все эти годы, живя в Хорте, она изо всех сил сдерживалась, заставляя вести себя правильно, покорно, не вызывая подозрений и лишнего внимания. Но сейчас все в ней горело, угрожая взорваться. Наяда не понимала, что повлекло за собой такой всплеск чувств, видение или отражение в зеркале прошлой ночью? Тогда что-то надломилось в ней, выпуская наружу нечто новое, неизведанное.

А между тем вернулось и осознание реальности. Девушка медленно опустила руку и склонила перед господином колени.

— Мой разум помутился, милорд. Мне так жаль. Смею ли я просить пощады?

Однажды ничто не заставит ее поступать так.

Поздно, Хеуд успел заметить в ее глазах вызов, как бы она не умоляла, он не забудет того, что видел. Господин присел перед служанкой, одной рукой обхватил ее подбородок и приподнял. Он о чем-то думал, но о чем, Наяда не могла понять, слишком холодными казались его глаза, девушка не понимала до конца, может ли этот человек испытывать хоть какие-то добрые чувства.

— Правильным будет высечь тебя и кинуть в тюрьму, гнить.

Его слова уже хлестнули девушку больнее любой плети.

— Ты лишь подтвердила мои подозрения о своем кошмарном воспитании. С этого дня Эванлин займется этим, если хочет спасти тебе жизнь. — Он красноречиво взглянул на жену и снова посмотрел на служанку. — Больше повторять не стану, учти.

Леди Эванлин подхватила Наяду под руку и быстро увела в свою комнату.

— Ты хоть понимаешь, что наделала?

— Мне очень жаль, миледи.

— Нет, тебе не жаль, не ври! — Эванлин поцокала языком. — Пойми ты, глупое создание, он хотел тебя убить. Убить! Я уговорила взять тебя служанкой, чтобы ты была под нашим контролем и не взболтнула лишнего.

— Вы говорите о той ночи в лесу?

Наяда начала понимать происходящее. Ну конечно же, с чего бы Хеуду ни с того, ни с сего нанимать ее, да еще так рьяно. Он боялся. Боялся, что однажды язык девушки, которая видела то, чего не должна была, развяжется. В таком случае легче всего устранить это маленькое недоразумение, никто бы на него не подумал. Или, как предложила леди, у которой оказалось весьма доброе сердце, что неожиданно, держать ее на привязи, не позволяя открывать рот лишний раз.

— Что я тебе говорила утром? Веди себя тихо, молчи и прислуживай. Неужели так сложно?

— Он издевается над вами.

— Это… Это неважно, ясно? Делай, что говорю и не глупи. Не связывайся с ним. Никогда.

Предостережение Эванлин было до боли искренним. Она тоже кое-что знала.

— Скольких уже он убил?

— Молчи, Наяда, молчи! Не смей это произносить!