Залес. Противостояние

Наяде после работы в полях тоже тяжело давалось пробуждение, руки, которые теперь зажили и стали намного нежнее, болели всегда, она даже не помнила такого благого времени, чтобы как сейчас, не ощущалось боли. Разогнуть спину прямо стало для нее настоящим прорывом, как и заставить отяжелевшие ноги двигаться. Но она никогда не вставала с кровати с таким трудом. Боль, которую приходилось ощущать ей, не шла в сравнение с тем, что чувствовала леди Эванлин. Никто никогда не бил Наяду, многие грозились, но еще никто не отважился попробовать. Она бы точно не стала терпеть, как леди. Лучше плеть у позорного столба, чем молчаливое принятие своей участи от чьих-то рук.

Наяда помогла госпоже затянуть платье и поднесла ей туфли-лодочки в цвет, помогла леди дойти до туалетного столика и принялась расчесывать ей волосы. За неделю госпожа научила служанку выделывать с копной волос разные прически, как правильно следить за ногтями и содержать свое тело в порядке. По ее словам, гораздо приятнее видеть рядом опрятного человека, даже если это всего лишь слуга. Наяда жадно схватывала все, чему леди ее учила. Она даже почти научилась вальсировать вместе с леди Эванлин, так госпожа предпочитала развлекаться, напевая приятную мелодию и кружась по мягкому ковру.

По вечерам она допоздна читала школьные книги по истории, но служанке в них заглядывать не позволяла. Однако иногда рассказывала что-то про Вонт, что-то про Доар, но только общие сведения, ничего интересного. Больше Наяде понравилось танцевать.

Служанка аккуратно расчесала мягкие волосы госпожи, завила концы горячими щипцами и вплела в пряди искусственные цветы размером с ноготь. Ей нравилось проводить время с леди Эванлин, она не была слишком строгой или тщеславной, как остальные представители Знатных Домов. Она скорее относилась к служанке как к подруге, Наяда почти готова была в это поверить.

— Чай подать в комнату или столовую, миледи?

— Муж сегодня должен проснуться рано, поэтому завтракать я буду с ним.

Наяда кивнула и поспешила на выход, сервировка стола оставалась на ней, кухарка для этой цели была слишком безвкусной особой, как отметила леди Эванлин.

Проходя обратно по коридору, девушка замерла на пару секунд около окна. Со дня работы у Лиловых она еще ни разу не покинула стены дома. Свежий зимний воздух так и манил вылезти на короткую прогулку в лес. К тому же за неделю город накрыл слой снега, все на улицах блестело и сверкало на солнце, словно сделанное из алмаза.

На лестнице от спешки Наяду угораздило подвернуть ногу. Она еще не привыкла до конца к невысоким каблучкам, которые требовала носить госпожа из-за маленького роста служанки. На самом деле Наяда не слыла низкой, ее рост скорее был средним, но не для Хорты, где люди издавна сложились крепкие и высокие. Даже слишком высокие. Она задумалась, припоминая. Дамир и Мардар выше нее головы на две, не меньше, а леди Эванлин почти на голову. Хеуду она едва доставала до груди носом, а вот Робин был с ней одного роста.

Потому что он тоже не из Хорты.

Эта мысль напомнила девушке об отсутствии семьи и детей у вояки. После наступления войны в Залесе старались жениться как можно раньше, чтобы успеть продолжить род, никто точно не знал, как мало ему отмерено из-за нависшей над головой угрозы. Многие кого отправляли на фронт, не возвращались. Их слишком молодые жены оставались с детьми на руках, но так по крайней мере кровь погибших продолжала жить в их детях.

Робин так и не обзавелся семьей в Хорте. Причин могло быть две. Либо у него была семья, но в другом городе, в который он предпочел не возвращаться по каким-то личным причинам. Либо же, будучи чужим для Хорты, как и Наяда, семья по закону для таких была непозволительной роскошью. При жизни он никогда об этом не рассказывал, эта тайна умерла вместе с ним.

Влетев в столовую вихрем, девушка подхватила тарелки и столовые приборы, семеня вокруг стола, чтобы все расставить к приходу хозяев. Закончив, она принесла из кухни тяжелый поднос с фарфоровым чайником и парой миленьких чашек, выпечку на двух отдельных блюдцах и палочки корицы. Об остальном должна была позаботиться кухарка.

Наяда успела закончить за минуту до того, как в столовую вошел господин Хеуд.

Борясь с собой из последних сил, девушка опустила голову и присела.

— Приятно видеть, как тебя колотит от того, что приходится склоняться перед мной, — вместо приветствия заметил Хеуд.

— Доброе утро, милорд — сквозь зубы ответила девушка, сжимая кулаки. Сегодня она просто обязана быть умницей, чтобы попытаться отпроситься на прогулку.

Господин уселся на свое привычное место, махнув служанке, чтобы она занавесила окна, подобно пауку Хеуд ненавидел свет солнца. Воображение Наяды живо пририсовало господину пару лишних отвратительных пар глаз и шесть пар мерзких мохнатых конечностей.

Леди Эванлин вошла в столовую, не сказав ни слова, как и служанка, она не поднимала головы, присаживаясь в быстром реверансе.