Залив Голуэй

Два столетия англичане, Sassenach, старались так или иначе убить в нас католиков, но мы каким-то чудом выжили. Мисс Линч рассказывала, что сейчас в Ирландии около девяти миллионов человек. Она называла это перенаселением и большой проблемой британского правительства. Но бабушка говорила иначе: «Это наша победа, и спасибо Господу за картошку. Им никогда не одолеть нас, пока у нас будет наша pratties». И тогда Линчи вернули себе власть.

***

Теперь мама и мисс Линч ждали от меня представления. Мисс Линч догадывается, что мы с Майклом собираемся пожениться, и понимает, что нам нужна какая-то помощь от лендлорда, о которой мы не можем попросить напрямую как у равного себе. И за это одолжение с ее стороны мы должны «спеть ей песенку».

– Почему бы вам не поспрашивать Онору, как вы делали это на своих уроках? – предложила мисс Линч Майра и повернулась к Майклу. – Она всегда так бойко отвечала.

– Ну хорошо, – согласилась мисс Линч. – Сейчас проверим. Дай-ка подумать… В каком году мои предки построили церковь Святого Николая?

– В тысяча триста двадцатом, – ответила я.

– Правильно. Дай развернутый ответ.

– Она была построена на фундаменте более ранней церкви, которой управляли рыцари Ордена тамплиеров, – благодаря связям Линчей в ходе крестовых походов.

– Крестовых походов! – ахнула мама. – Подумать только.

– Назови нам одного очень важного посетителя этой церкви. – Мисс Линч обратилась к Майклу: – Это может тебя удивить.

– Это Христофор Колумб, – сказала я. – Его штурман, ирландец Патрик Магуайр, привел его в Голуэй, чтобы свериться со старинными картами, оставшимися после путешествия Святого Брендана в шестом веке. Некоторые утверждают, что Америку открыл как раз Брендан.

– Никогда такого не слыхал, – сказал Майкл.

– Сколько Линчей были мэрами Голуэй Сити?

– Восемьдесят четыре.

– Назови их.

Майра взглянула на меня и страдальчески закатила глаза.

– Пирс Линч, – начала я, но тут же умолкла, потому что в этот момент дверь кабинета открылась.

Вошел достопочтенный Маркус Линч, и мисс Линч затрепетала.

Как же – лендлорд. Мы все встали.

– А, сестры Кили, совсем выросли, – сказал он. – Уже не те маленькие девочки, которые украдкой проскальзывали по лестнице в нашу мансарду. Сидите, сидите.

Каким низеньким он казался рядом с Майклом. И ужасно старым – ему, вероятно, было уже под семьдесят. Белая борода и сюртук тонкого сукна, который распирало от приличного живота Линча и осознания им собственной важности.

Мисс Линч не уставала твердить, как же нам всем повезло быть арендаторами у такого человека. Девяносто процентов земли в Ирландии принадлежали протестантам, говорила она, при том что многие из них постоянно живут в Англии. «Постоянное отсутствие хозяев. Их бессердечие. Высокая рента. Изгнание за долги. Некоторые из них ни разу в жизни не видели своих ирландских владений, – повторяла она. – А Линчи всегда на месте. Мы ездим в Лондон только на время заседаний парламента».

Вот так. Маркус Линч стал членом парламента только потому, что Дэниел О’Коннелл боролся за признание католиков. И теперь он Достопочтенный.

– Так чего вы хотите? – спросил он у нас. – Всего неделю назад, Майра, я дал тебе на твою свадьбу полкроны. И еще ты, Онора. Генриетта сказала мне, что ты передумала. По крайней мере, мне не придется платить за тебя монастырю. Молодец.

– Да, сэр, все правильно, – сказала я. – Но теперь я… А вот это Майкл Келли, и он…

– Никогда не слыхал о таком. Все Келли вообще-то живут в восточном Голуэе, – сказал мистер Линч.

– Все верно, сэр. Я родом из Галлаха, или Кастл Блейкни, как его теперь называют, – ответил Майкл.

– У вас что-то случилось, какие-то проблемы, молодой человек? Нам в этом поместье не нужны неприятности. Я справедливый лендлорд, я даже позволяю своей дочери учить крестьянских детей в собственном доме. Очень немногие пошли бы на это. Но измены мы здесь не потерпим, никакого «риббонизма». «Риббонисты»[22] – какое ласковое название для настолько бунтарской группировки. Они действительно прикалывают ленточки к своим сюртукам, когда вымазывают сажей лицо и идут увечить скот лендлорда или терроризировать его агента?

Мы промолчали.

– Хочу сказать, что я сторонник расторжения Унии между Британией и Ирландией. Я против этого союза. И за наш собственный парламент. Но при этом я законопослушный подданный Королевы Виктории – как и Дэниел О’Коннелл. Он тоже категорически против насилия и жестокости.

– Но я вовсе не жестокий человек, сэр, – сказал Майкл.

Мистер Линч повернулся к маме:

– Скажи мне, Мэри, ты знаешь семью этого юноши?

«Мама, прошу тебя, соври ему, хоть раз в жизни соври».

– Я могла бы многое рассказать вам про этих людей, сэр. Они очень работящие. Его овдовевшая мать заботилась о своем отце…

– В общем, мне не стоит вызывать сюда шерифа, чтобы арестовать этого парня, так? – засмеялся мистер Линч. Так он шутил.

Мы стояли молча.

– Полагаю, ты хочешь жениться на Оноре. Это верно?

– Да, сэр, – начал было Майкл. – Я…

Но мистер Линч перебил его: