Залив Полумесяца

Шехзаде Осман совершенно не ожидал, что тишина, все это время царившая в зале, отзовется ему в ответ насмешливым, по-женски сладким голосом. В полнейшем недоумении обернувшись себе за спину, он замер, пораженный. У порога стояла она – настоящая, живая, из плоти и крови. Красавица с портрета была невысока ростом, но этот ее недостаток с лихвой компенсировали стать и женственность ее фигуры. Темно-рыжие волосы, которые в желтоватом свете факелов казались налитыми кровью, оказались еще длиннее, чем на портрете, и густо струились по оголенным плечам женщины, снова, как и на полотне, дразня и маня коснуться их.

Наряд ее был олицетворением яркой и вызывающей венецианской моды, которая была знакома шехзаде Осману благодаря его многолетней дружбе с венецианцем. Эксцентричное, пышное платье темно-зеленого цвета с неприлично глубоким декольте, демонстрирующим шею и полные груди, и начинающимися чуть ниже линии плеч длинными широкими сверху рукавами, которые сужались к низу и плотно обхватывали запястья. Привлекая еще больше внимания к груди, на ней сверкало крупное ожерелье с изумрудами, подчеркивающими цвет ее глаз. Что же, венецианцы обладали особым талантом все делать напоказ…

Красавица чуть улыбнулась, наблюдая за его потрясением, и шурша стелющимся по ковру длинным шлейфом платья, медленно двинулась по залу, как бы предоставляя возможность оглядеть ее получше.

– Хотя нет, подождите, – она говорила, немного растягивая слова, отчего ее голос звучал томно, неторопливо и плавно. – Я попробую угадать сама.

Красавица все также неспешно ступала по периметру зала, и шехзаде Осман неотрывно следовал за ней взглядом, решив позволить ей поиграть с ним. Ошеломление его уже сошло на нет, и губы мужчины изогнулись в усмешке. Но жар в его груди не остывал…

– На вас тот причудливый наряд, который носят здешние мужчины. Кафтан. Но выглядит он лучше, чем любой из кафтанов, которые мне доводилось видеть. К тому же, вы без приглашения заявились сюда в преддверии ночи и совершенно наглым образом усмехаетесь мне в лицо. Единственным человеком, которым вы можете быть, это тот самый шехзаде Осман, о котором, как о своем друге, рассказывал мне брат. Я права?

К этому моменту она уже обошла зал и подошла к нему так близко, что мужчина почувствовал исходящий от нее сладкий и терпкий аромат, который взбудоражил его кровь не меньше, чем ее лукавая улыбка и соблазнительные формы, ничуть не скрытые от глаз, а, наоборот, вызывающе подчеркнутые.

Шехзаде Осман против воли испытал облегчение, услышав слово «брат». Выходит, она не любовница Джордано, как он предположил. Друг, конечно, никогда не был скуп на женщин и охотно ими делился, но такую никогда бы не уступил. Однако, облегчение его длилось недолго. Свою сестру Джордано уж точно не позволит соблазнить. И от осознания запретности и невозможности воплощения своих желаний жар только сильнее опалял его тело.

– Как вижу, ваш ум не уступает вашей красоте, – сглотнув, шехзаде постарался говорить как всегда уверенно и прохладно, но бурлящий взгляд выдавал его с головой. – И теперь, когда вам известно, кто я, назоветесь ли вы сами?

– Арабелла Гримани, – представляясь, женщина чуть кивнула, как бы изобразив принятое в патрицианских семьях Венеции приветствие. – Знаете, а вы не похожи на шехзаде, как я их представляла до нашей встречи.

Арабелла отвернулась от него и прошла к софе, на которую изящно опустилась, после расправив длинный шлейф своего платья. Шехзаде Осман проводил ее потемневшим взглядом и, по-прежнему не отрывая от женщины глаз, как завороженный направился следом.

– И что же во мне противоречит вашим представлениям?

– Вы не похожи на варвара, – усмехнулась Арабелла, беззастенчиво разглядывая мужчину, севшего в кресле напротив нее. – Ни черных, как смоль, волос, ни густой бороды, ни свойственной этому краю смуглой кожи. И вы красивы. А красивые мужчины так редко встречаются…

– Вы встречали многих? – с такой же усмешкой уточнил шехзаде Осман.

Арабелла ничего не ответила, изобразив скромность, но улыбнулась ему со снисхождением, что не оставило сомнений в ее искушенности. При этом зеленые глаза ее почему-то заволокла горечь, и она поспешно отвела их в сторону. Ореол соблазнительности и искушения перестал освещать ее, как будто она резко потухла изнутри, как свеча, которую задули одним коротким выдохом. Шехзаде Осман перестал ухмыляться и посерьезнел, почувствовав, как их беседа резко изменила свой тон.

– Вы замужем? – его голос уже не полнился насмешливостью.

Арабелла снова подняла на него оказавшиеся на удивление полными чувств глаза и улыбнулась с оттенком печали – невысказанной, спрятанной в глубинах ее души.

– Я уже даже не помню того времени, когда была не замужем. Не успеваю стать вдовой и проститься с одним мужем, как снова иду под венец и клянусь в вечной любви другому.

– Надо полагать, и дети есть?