Залив Полумесяца

– Брат, – попытался урезонить его шехзаде Мустафа. – Давайте мирно разойдемся и забудем об этом разговоре.

Его никто не слышал. В серых глазах шехзаде Ахмеда вскипели гнев и обида. Он с презрением на лице приблизился к нагло усмехающемуся шехзаде Орхану и сквозь плотно сжатые зубы процедил:

– Закрой свой рот и не смей произносить даже слова в адрес моей матери!

– Не впечатлил, – небрежно ответил шехзаде Орхан и хотел было обойти его, но брат в запале толкнул его в грудь, отчего он невольно сделал шаг назад, чтобы сохранить равновесие.

Миг звенящей от напряжения тишины – и он, куда более вспыльчивый и несдержанный, рванулся к шехзаде Ахмеду. Они сцепились посреди коридора прямо как обычные мальчишки.

– Хватит вам! – шехзаде Мустафа тут же бросился их разнимать. Благо, он был крепче обоих, потому спустя несколько секунд с силой оттолкнул братьев друг от друга. – Вы с ума сошли?!

Со сбившимся дыханием и помятыми кафтанами шехзаде Орхан и шехзаде Ахмед стояли и прожигали друг друга ненавидящими взглядами. Шехзаде Мустафа подтолкнул старшего брата в спину.

– Идем, Орхан, – когда тот яростно дернулся, сбрасывая с себя его руку, он твердо добавил: – Да остынь ты!

– Я тебе это еще припомню! – перед тем, как уйти, выплюнул шехзаде Орхан.

– Буду ждать с нетерпением, – в тон ему ответил шехзаде Ахмед.

Раздраженно отдернув задравшийся кафтан, он хмуро посмотрел уходящим братьям в спины, и сросшееся с ним с детства чувство острого одиночества и обиды всецело завладело юношей. Он всю свою жизнь был вынужден терпеть выходки Орхана, который только и делал, что насмехался над ним, и видеть, как другие братья всякий раз или молча за этим наблюдают, или вот так вот уходят вместе с Орханом, всегда – всегда! – предпочитая его.

Озлобленно насупившись, шехзаде Ахмед побрел в покои матери – к единственному человеку, который его любил и принимал таким, какой он есть. Фатьма Султан встретила его улыбкой и отложила в сторону читаемую прежде книгу, но тут же насторожилась, заметив мрачное настроение сына.

В темно-сером простом платье, с русыми волосами, собранными в незатейливую прическу, и почти что полным отсутствием украшений, за исключением диадемы из серебра, султанша выглядела женщиной неброской. Но в то же время в ее взгляде таилась сталь, как у человека, познавшего много плохого.

– Ахмед, что случилось?

Вспомнив, как брат обвинил его в жалобах, шехзаде Ахмед качнул головой, мол ничего, и сел на тахту. Фатьма Султан тут же примостилась рядом и заглянула ему в лицо с невеселой усмешкой.

– Снова они на тебя набросились…

– Валиде, никто на меня не набрасывался, – отрезал шехзаде Ахмед. Не хватало еще, чтобы мать и вправду снова пошла к отцу с обвинениями в несправедливом отношении. Тот и без того не особенно его уважал. – Все в порядке. Я зашел, чтобы сказать это. На охоте не случилось ничего, что заслуживало бы вашего внимания. Как вы сами, матушка?

Фатьма Султан помолчала, отвернувшись в сторону и пытаясь погасить в себе негодование, а после выдавила:

– У меня все хорошо.

Они некоторое время сидели молча, а когда шехзаде Ахмед собрался было уйти, Фатьма Султан не выдержала и резко схватила его за руку.

– Не позволяй им убедить себя, что ты чем-то хуже! – горячо заговорила она. – Ты такой же наследник с теми же правами на трон. И пусть этот Орхан родился раньше. Никто не знает, как Аллах распорядится нашими судьбами, Ахмед. Возможно, однажды ты будешь насмехаться над ними, как они сейчас над тобой, и тогда они узнают, что все эти годы мы были вынуждены терпеть. Всевышний все видит. Он заставит их поплатиться за содеянное!

Выдохнув, шехзаде Ахмед не ответил и, поцеловав руку матери, ушел. Но когда он стремительно шел по коридору к себе, в груди у него все неистово полыхало.

Покои Бахарназ Султан.

Она недвижимо стояла у окна, обхватив себя руками за плечи, и угрюмо смотрела в окно. Пламя в камине отбрасывало оранжевые блики на ее черные волосы, которые также танцевали на рубиновой короне. Дильназ Султан, зная, что в таком ее настроении мать лучше не трогать, со скучающим лицом сидела на тахте, вальяжно откинувшись на спинку, а Айше Султан вышивала рядом, склонившись над своей работой.

– Хороший муж достанется Махфируз, – тишину нарушил голос Дильназ Султан, полный скрытого недовольства и толики зависти. – Сын самой Хюма Шах Султан – значит, дальний родственник султана. И сам ничего, и богат. Ясмин вне себя, ведь ей достался старик, как она говорит, без гроша, но зато сидящий в стратегически важном, по мнению отца, санджаке.

– Хотя бы кому-то из нас повезло… – откликнулась Айше Султан печальным голосом. – Возможно, Махфируз и этот бей полюбят друг друга и создадут крепкую семью.

– И будут жить долго и счастливо, – съязвила Дильназ Султан и хмыкнула. – Наслушалась сказочных рассказов нашей сестрицы Мелек? Она любит выставлять себя безмерно счастливой, лишь бы ей все завидовали.

– Мелек не такая, – мягко возразила Айше Султан, но, наткнувшись на насмешливо-злобный взгляд сестры, вернулась к вышивке и тихонько вздохнула, сетуя на ее нрав.