Залог мира. Далёкий фронт

Гибсон напряжённо следил за часовой стрелкой, и ему казалось, что он физически ощущает течение времени. Что ж, генерал может сегодня позволить себе немного опоздать. Когда-нибудь Сэм Гибсон припомнит ему каждую минуту ожидания.

Прошло ещё три минуты. Встревоженный Сэм Гибсон опять вышел на балкон и увидел рядом с собой и над головой огромные огни реклам. На этом фоне свет уличных фонарей казался бледным. Гибсон постоял немного и вернулся в свой кабинет.

Прошло уже пять минут.

Издалека послышались приглушённые шаги, и Гибсон сразу оживился. Выражение растерянности и тревоги исчезло с его лица.

Он остановился у стола и выжидающе смотрел на двери.

Они раскрылись бесшумно, пропустив высокого седого человека. Костюм сидел на нём безукоризненно, но чувствовалось, что это — военный, одетый в гражданское платье. Гибсону понравилось это: если генерал счёл возможным прийти к нему в штатском, то говорить будет значительно легче. Стараясь быть совершенно спокойным, он склонился в коротком поклоне и крепко пожал генералу руку. Он пригласил гостя сесть. Генерал, внимательно разглядывая лицо Гибсона, опустился в глубокое кресло. Хозяин сел в кресло напротив, желая этим подчеркнуть неофициальность и интимность беседы.

Всегда ценя своё и чужое время, Гибсон всё же не решился сразу приступить к делу. Ему хотелось, чтоб генерал сам начал этот деликатный разговор или хотя бы дал повод его начать.

Некоторое Бремя они беседовали на нейтральные темы, а затем Гибсон, издалека подходя к самому главному, спросил:

— Как вы думаете, генерал, мы когда-нибудь перейдём Ла-Манш?

Генерал с минуту внимательно смотрел на Гибсона. Он хорошо понимал, что это только подготовка к настоящей беседе, и поэтому ответил благосклонно:

— Да, я уверен, что в самое ближайшее время мы перейдём Ла-Манш. Президент Рузвельт сумел доказать неотложность операции. Он очень хотел бы проделать это раньше, но, по нашему мнению, такая операция была ещё несвоевременной. Сейчас уже все понимают, что срок пришёл.

— А где сейчас находятся русские войска? — спросил Гибсон.

— Я не вижу прямой связи вашего вопроса с предыдущим, — сухо ответил генерал. — Могу только сказать, что русские войска уже почти повсюду вышли на границы Румынии, а вскоре могут оказаться и на границах Германии. Почему это вас интересует?

— Вы знаете, что это интересует не только меня, генерал. Вы, вероятно, тоже довольно внимательно изучаете продвижение русских войск. Будет очень неприятно, если они неожиданно появятся на побережье Атлантики, не правда ли? Вы не разделяете моего опасения?

— Возможно, — уклончиво ответил генерал.

— Значит, если я вас правильно понял, на Германию очень скоро обрушится ещё один удар и там произойдут решающие бои?

— Это тоже возможно.

— И вы думаете, что предстоят жестокие бои?

— Немцы будут сопротивляться до последнего. Они охотно пошли бы на мир с нами, продолжая войну против России, но, к сожалению, наш президент питает склонность к социалистическим мечтаниям и чрезмерной честности. Вот если бы у нас был другой президент…

Гибсон не дал генералу договорить:

— И предполагаются большие бомбовые удары по городам и заводам?

— Да, это можно сказать наверняка.

Гибсон помолчал, и генерал понял, что всё предыдущее было только предисловием и что именно сейчас начнётся разговор, из-за которого, собственно, и задумано было это свидание. Он смотрел на Гибсона и ждал.

— Я пригласил вас, генерал, — начал Гибсон, — имея в виду очень сложное и деликатное дело. Коротко оно сводится вот к чему: я и мой компаньон, англичанин Артур Кросби, владеем тремя машиностроительными заводами, расположенными в немецком городке Риген, в Рурской области. Эти заводы принадлежат нам уже давно. Война лишила нас возможности получать нормальные прибыли. Но война идёт к концу, и мы надеемся вскоре снова экс-плоатировать наши заводы.

— Это вполне понятно и не может вызвать возражений, — осторожно сказал генерал, стараясь отгадать ход мыслей Гибсона.

Гибсон покровительственно улыбнулся.

— Мы хотим эксплоатировать заводы, а не развалины, генерал. Немцы их не уничтожат. Я хочу также, чтобы наша собственная авиация их не бомбила.

Генерал вдруг всё понял. Раздумывая над словами Гибсона, он молча глядел в окно. Ночь уже опустилась над Нью-Йорком. Свет больших звёзд кое-где пробивался сквозь могучее сияние реклам, — казалось, будто среди огромных потоков света кто-то рассыпал маленькие неяркие искорки. С Гудзона долетал тёплый ветер.

— Город Риген… — сказал генерал. — Я припоминаю этот город. Да, там действительно три завода, и на каждом из них немцы организовали производство танков или агрегатов к ним. Мы запланировали уничтожающий бомбовый удар по этим заводам.

Генерал говорил, внимательно глядя на хозяина, но коричневое, загорелое лицо Гибсона оставалось неподвижным, — он хорошо владел собою.

— Это значит, генерал, что наша беседа состоялась как раз во-время. В вашей власти отвести этот удар от завода. Я не слыхал, чтобы американцы уничтожали собственные заводы.