Залог возможности существования

При наличии у пациента саногенной установки вся терапевтическая деятельность врача должна строиться с постоянным и непременным учетом того, как и насколько она удовлетворяет потребности пациента и какие потребности она удовлетворяет. Какое место эти потребности занимают в осознанной и неосознанной системе ценностей пациента.

Помня,что саногенная установка следствие и проявление факта, что здоровье сулит пациенту необходимые для него Перспективы, а болезнь грозит недопустимой несостоятельностью, врачу следует организовать свое общение с пациентом таким образом, чтобы эту установку постоянно создавать, поддерживать и ни в коем случае не разрушать.

Необходимо, чтобы всякая активность организма и психики пациента, способствующая выздоровлению, а также и полезное в этом смысле поведение сигнализировали ему "поощрение” и непременно подкреплялись “поощрением”. Чтобы всякое функциональное проявление болезни и способствующая ей активность пациента сигнализировали неминуемое “наказание” и подкреплялись “наказанием”.

“Поощрением” и его сигналами врачу следует пользо-иа сься непременно целенаправленно и сознательно, а Наказанием” лучше только в виде лишения “поощрения”.

Зато поведение пациента надо организовать так, чтобы "наказанием” он последовательно пользовался сам.

ПРИМЕР № 17. РАДИ ПУТЕВКИ В РАЙ - САМОБИЧЕВАНИЕ. (продолжение примера № 1). Высокая, сухая, моложе, как обычно в таких случаях, своих лет, шестидесятидвухлетняя “девочка без будущего”.

Кто-то так назвал эту даму.

На девочку она действительно похожа. Злую девочку.

За освобождающей от непоказной заботы о ком-нибудь игрой в ранимость, отзывчивость и доброту она пропозировала жизнь.

Не имея прошлого, она пытается теперь искупить это мученическим полупреднамеренным лишением себя будущего.

Сладострастно, словно мстя всему миру, и в особенности самым близким, распинает она себя на кресте самобичевания.

Вы, наверно, никогда не присутствовали, не были свидетелями специально растягиваемых во времени, медленных пыток, причиняемых человеком самому себе специально напоказ, непременно у вас на глазах. Я тоже не был. Нам трудно представить каково ее близким: мужу, сыну, внуку. Особенно внуку.

Мы ошибочно считаем, что “дети ничего не понимают”.

Заслонившись от жизни, своего и чужого чувства словами, мы подменяем понимание, сочувствие часто только думаньем о понимании.

Дети, напротив, чем они меньше, тем острее умеют сочувствовать, сострадать с теми, кого любят. В отношении боли, чувств, в эмоциональном плане они совершенно незащищенно, в отличие от взрослых, понимают. Не зная, не умея сказать об этом, они просто болеют вместе с любимыми.

Умение осознавать и реализовать поведением эту способность сочувствовать взрослые часто забывают. Но и они, даже не зная того, приобретя ее в самом раннем общении с матерью, практически уже никогда ее не теряют.

Распиная себя на кресте, надо думать совсем уж непреднамеренно, мучит эта шестидесятидвухлетняя жена, мать и бабушка своих мужа, сына, внука и дочку... Нет, дочки у нее уже нет!

Занимаясь последовательно растягиваемым во времени самобичеванием, эта, искупающая отравлением себе будущего отсутствие прошлого, страдалица близких мучит непреднамеренно .

Когда она 27 лет назад родила дочь, у нее тоже не было намерения сделать ее (дочь) неприспособленной к жизни из-за “ранимости”.

Когда дочери было тринадцать лет, у моей пациентки, разводящейся с мужем, тоже не было намерения расщепить душу дочери, ее сердце и ум, ее эмоциональность на две части. Не было намерения навредить ей, заставив забыть, вы-тормозить очень важное для девочки, первое чувство любви к мужчине - забыть чувство к отцу.

Не было у моей пациентки дурных намерений и когда ома, по ленивой привычке ни во что не вдумываться глубоко, “ведь она так ранима”, когда она не дала себе труда «думаться, вчувствоваться в душевный мир своей дочери: ребенка, подростка, девушки, старой девы.

Не было у этой матери дурных намерений, когда она, не имев заметить дочь, верила, что знает ее. Что той достаточно поверхностной опеки, заботы о регулярном питании, о профилактике простуд и “девичьей гордости”.

Не хотела она ничего плохого (кто же его хочет!), когда не ведала, что творила, и чего нужного не сотворила. Когда, позируя перед собой, словно в погоне за первой премией, за путевкой в рай не сотворила самого главного: жизнелюбия дочери, ее умения строить себя и свою жизнь. Не сотворила счастья своего и своих детей.

Намерений дурных у нее не было никогда.

Были дела. И не было нужных дел.