Заложник

– Проснулся? – не дожидаясь первой фразы с той стороны, весело закричал в трубку Смирнягин.

– Ты бы для приличия спросил, кто звонит в такую рань.

– Это у тебя в Москве рань, а у нас здесь к ужину дело идет.

– Ладно. Будем беречь твои деньги. Или эмвэдэшные, не знаю, кто там у вас за что платит. Ты что, командирован по делу убиенного губернатора?

– Так точно, товарищ полковник! Сейчас как раз рапорт в ГУВД составляю. И чем дальше во все влезаю, всё больше начинаю понимать, что, как бы помягче выразиться…

Мацкевич по тому, как замолчала трубка, уловил, что там, на другом конце провода, его однокашник, обычно скорый и точный на слова, как раз сейчас эти самые слова и подбирает.

Трубка вновь ожила:

– …Словом, мне кажется, что «не по Сеньке шапка». Здесь такие интересные повороты. Вот я о тебе и подумал. Насчет совета…

– Ты не поверишь, Васильич, но я теперь тоже в деле по твоему персонажу. Правда, совсем с другой стороны. Как раз, может, именно с той, которая тебе непонятна. Ты что там замолчал?

– Ecute en repite, что в переводе с французского означает «слушаю и повторяю». А на самом деле дивлюсь своей проницательности.

– Ну да, если себя не похвалишь… Только ты, Васильич, не дуйся, если я тебе ничего по делу пока не скажу. Странно, все очень и очень странно…

Что и говорить, Смирнягина раздосадовали слова приятеля о том, что в свои дела тот его посвящать не будет. «Можно подумать, что у нас здесь совсем мягкие мозги», – на какое-то мгновение неприязненно подумал он.

– Так что мне делать? – Смирнягин первым прервал затянувшееся молчание. – Может, в твой адрес мою бумаженцию перебросить?

– Ни в коем случае! Пойдет по инстанции, а дело с тремя грифами, – строго сказал Мацкевич. – Слушай, а не мог бы ты на денек-другой выскочить в Москву? Хочешь, я организую?

– Было бы неплохо. Бумага не все стерпит.

– Ну и отлично. Ждите указаний, товарищ полковник.

Глава 5

Через день рано утром полковник Смирнягин приземлился в аэропорту Домодедово. Он легко нашел черного цвета «Волгу», которую за ним прислали из ФСБ, и скомандовал водителю трогаться.

Но в следующее мгновение он буквально выкрикнул:

– Стой!

– Так стоять или ехать? Я что-то не понял, – недоуменно произнес водитель.

Но странный пассажир не удостоил его ответом. Потому что в тот момент, когда «Волга» трогалась, совсем неожиданно для себя он – глаза в глаза – поймал взгляд человека, вызывающе глядевшего на него. Полковник мог поклясться, что никогда раньше не видел этого человека. И в то же время узнал его. У бордюра, в двух шагах от машины, стоял молодой человек, которого со странной безупречной точностью описал непутевый охранник квартиры губернатора.

Удовлетворенный, видимо, впечатлением от своего появления, молодой человек спокойно развернулся и неспешно растворился в чреве аэропортовского здания.

– Так стоять или ехать? – вновь повторил свой вопрос водитель.

– Езжайте, – с трудом выдавил полковник, которого не отпускали путаные мысли от секундной встречи в аэропорту с чужими глазами.

Их владелец не спутал его с кем-то другим. Он встречал именно Смирнягина, а узнать о его приезде он мог только у Мацкевича. Или кто-то из бригады «слил» в Москву информацию о приезде полковника некой третьей силе.

Если бы генерал Куценко все же сообщил на совещании следственной бригады информацию, полученную им от исчезнувшего охранника квартиры убитого губернатора, то Смирнягин безошибочно узнал бы в незнакомце таинственного офицера Федеральной службы охраны. Высокий рост, светлые волосы, яркие глаза и светлый плащ – достаточно запоминающиеся приметы.

Машина тем временем свернула в арку большого сталинского дома в районе метро «Университет» и остановилась во дворе у обычного московского подъезда. Кругом валялась уже чуть подмерзшая жухлая листва, на которой, неровен час, легко можно было поскользнуться.

«В наше время с дворниками в Москве было явно лучше», – подумал Смирнягин, входя в подъезд.

Дверь ему открыл сам Мацкевич.

– Собственной персоной, какая честь! – неестественно высокопарно воскликнул Смирнягин.

Так бывает, когда друзья-приятели после долгого перерыва в общении при встрече настраиваются на общий камертон.

– Вот так, живем в одном городе, а встречаемся только, когда жареный петух в одно место клюнет, – с искренней горечью заметил временный хозяин конспиративной квартиры, обнимая своего гостя.

– Москва, – как-то неопределенно согласился Александр Васильевич. – Чем завтракать будем?

– Да я уже завтракал, Валюша меня без завтрака не отпускает, – растерялся Мацкевич, осознав всю жестокость этой фразы. – Прости, Саша, я как-то не подумал.

– Зато я подумал. Привык, знаешь, к холостяцкой жизни.

Он открыл портфель и прежде всего вытащил бутылку армянского коньяку. Затем извлек два небольших крафт-пакета, как оказалось, полных всякой снеди.

– Теперь на дальневосточных линиях таким вот образом завтрак и обед выдают. А поскольку я всю дорогу спал, ничего не оприходовал. У тебя здесь хоть стаканы и минералка найдутся?