Заложник любви

Все это напоминает поднимающуюся для броска кобру, подумала Конни, пригвожденная к сиденью видом шести человек, одетых в зеленые и цвета хаки рубашки, американские джинсы и кроссовки с оранжевыми баскетбольными мячами по бокам. По знаку одного из них из-за домов вышли еще трое. В центре шел малорослый лысеющий мужчина, испытующе оглядывая Ника и Конни своими черными и блестящими глазами. На нем аккуратно выглаженная белая рубашка поверх широких и тоже белых брюк.

На улице никто на него не обратил бы внимания, подумал Ник. Только почтительность, с которой солдаты обращались к нему, и отсутствие оружия отличали его от остальных.

— Оставайся в джипе! — Избегая резких движений, Ник попытался вылезти из джипа.

Клацнули затворы винтовок. Внутри у него похолодело.

— Не ходи к ним, — тихо попросила Конни.

Ник медленно поставил на землю одну ногу, потом еще медленнее другую.

— Я поговорю с ними.

Один из солдат, окруживших джип, что-то крикнул, и те трое двинулись к джипу быстрее.

— Что он сказал? — забеспокоилась Конни.

— Он тоже тебе посоветовал оставаться в джипе, — пошутил Ник.

— Ник!

— Не волнуйся! Не подавай вида, что тебе страшно, и не открывай рта. Хорошо?

— Нехорошо, — ее блузка насквозь была пропитана потом, руки дрожали, но она этого не замечала. Ее волновало то, что Ника рядом с ней больше не было.

Она видела такие же невыразительные лица и раньше. Эти люди знали только то дело, ради которого они готовы были уничтожить все человечество.

— Ник!

Он сверкнул ей беззаботной улыбкой и повернулся к солдатам.

— Я понял, ребята, что никто из вас не говорит по-английски, не так ли? Пока что я не услышал от вас ни одного английского слова.

Повернувшись к Конни, он добавил:

— Следовательно, мы можем свободно разговаривать, дорогая, не опасаясь быть понятыми. До тех пор, разумеется, пока разговаривать мы будем спокойными голосами.

Конни страшно захотелось почувствовать твердую почву под ногами и свою руку в его руке.

— Ты всегда просил меня не делать без тебя и шагу. Так вот: ты от меня не отделаешься и сейчас, Этуэлл! Ты понял?

Она одарила троих людей, появившихся последними, деревянной улыбкой и попыталась тоже вылезти из джипа. Ник пододвинулся к дверце и попытался преградить ей путь, прежде чем она натворит глупостей. Это ему удалось.

Он вежливо заговорил с солдатами на лампурском диалекте. Он врал, ловко уводил разговор в сторону от выяснения их личностей, пытался расположить их к себе и при этом еще успевал переводить Конни суть их беседы:

— Они спрашивают, есть ли у нас паспорта. Я ответил, нет. Мы муж и жена? Пока нет. По какому праву мы находимся здесь? Мы ищем какой-нибудь бар в этом районе.

Один из солдат выругался.

— Обрати внимание, — заметил Ник, — они сами нервничают. Я делаю вывод, что вчерашний налет мятежников оказался для правительственных войск очень болезненным.

— Ты думаешь, мятежники могут быть где-то рядом? — забеспокоилась Конни. — Тогда и отец может быть рядом!

— А кто ваш отец? — вдруг спросил по-английски лысеющий мужчина.

Сердце Конни ушло в пятки. Ник отбросил за ненадобностью свою беззаботность, выпрямился во весь рост и скрестил руки на груди.

— Вы, оказывается, говорите по-английски?

— Какая же я дура, прости, Ник, — застонала Конни.

Голос лысого был неприятно пронзителен. От этого голоса по телу Конни бегали мурашки страха.

— Вы на стороне мятежников? Какое у вас сложилось мнение о последних событиях в стране?

— Мы не уполномочены правительствами наших стран отвечать на подобные вопросы, — сказал Ник спокойно.

— Вы американка? — лысый в упор посмотрел на Конни, и она вцепилась в руку Ника.

— Спокойно, дорогая, ничего страшного не случилось, — Ник полез во внутренний карман пиджака, солдаты вскинули винтовки.

Ник поправил лацканы пиджака и извлек на свет футляр для визитных карточек.

— Я сотрудник британского посольства, подданный Ее Величества, — он передал лысому золотой футляр.

— А женщина?

— Она со мной.

— Пожалуй, мы допросим ее отдельно от вас. Не исключено, она скажет нечто другое, чем то, что утверждаете вы.

Конни продолжала смертельной хваткой удерживать руку Ника. Она восхищалась им и не узнавала его. Рядом с нею стоял не терявший самообладания, сосредоточенный мужчина, просчитывающий каждый свой последующий шаг.

— Мне жаль, но это создало бы для нас некоторые неудобства, — сказал Ник.

— Ваши удобства-неудобства — не наша забота, — лысый открыл футляр, высыпал визитные карточки в грязь и наступил на них своим ковбойским ботинком, втаптывая.

Он улыбнулся Конни, обнажив коричневые от злоупотребления местной разновидности чая зубы.

— Вы одобряете действия правительства, мисс…?

Ник говорил ей, что из-за одного только имени ее тут же схватят. А что он может сделать, чтобы ей помочь? Что они с ним сделают, если он попытается оказать сопротивление?

— На вопросы не отвечай! — наставил ее Ник. — Ты иностранка. В этот район мы заехали по ошибке, разыскивая бар. Больше ни о чем говорить им не надо.