Заложники дьявола

— Слушай, — понаблюдав секунду за его усилиями, — предложил Александр Борисович. — Может, мне на моем «Пежо» поехать, следом за этим вашим фургоном?.. Задохнемся тут вдвоем!

— Нет уж, — раздраженно возразил Грязнов-младший. — Говорю ж, у меня сирена, а ты вслед за мной, если застрянем, на своей иномарке хрен проскочишь.

И он решительно повернул в замке ключ зажигания.

2

Утро выдалось ясным и солнечным — лето наконец действительно вступило в свои права, на душе у Майи, после того как она проснулась, поговорив с мамочкой, тоже словно солнышко разыгралось.

— Я жду тебя, моя родная, — говорила ей мамочка. — Очень жду!

И девушка представила, как мама сейчас улыбается, какая она красивая в своем нежно-голубом, самом лучшем платье — том самом, в котором ее похоронили… Нет, про похороны она сегодня думать не станет, тем более что смерти нет! И про то, каким было мамулино лицо, когда она в тот день вернулась из школы и первой увидела все … И про это она вспоминать тоже не должна. Потому что мамочку она запомнила не такой, какой она была тогда, а совсем другой — красивой, счастливой, смеющейся, самой родной и ласковой на свете…

Да, Майя не должна была рассказывать мамочке про отца и Крысу, но разве могла она знать, чем все закончится, что именно сделает мамуля, узнав об измене?.. К тому же, как выяснилось, на дочку она совсем не сердится, а иначе разве пришла бы к ней тогда, в больнице, разве прислала бы к ней дядю Юру?.. Это он спас их обеих, наказав заодно ту противную няньку, которая назвала однажды Майю такой же сумасшедшей, как ее мамаша-самоубийца. Тетку уволили в тот же день, а вместо их гадкого палатного врача девушку с того дня стал лечить дядя Юра. Их с мамой «ангел-хранитель», как сказала сама мамочка…

— Не спи, замерзнешь! — пошутил дядя Юра, часто этой фразой возвращая Майю к реальности из глубин ее воспоминаний, потому что девушке эта шутка неизменно нравилась, вызывая улыбку.

— Давай-ка еще разочек повторим текст… — Он помог Майе подняться с софы: она всегда разговаривала с мамочкой лежа, в полусне. — Хорошо его помнишь?

— Конечно! — Майя послушно повторила вначале текст, потом прочитала стихотворение, выучила которое еще в больнице.

— Вот и славно, — похвалил он девушку. — Сейчас поедем… Прости, моя девочка, но сегодня придется обойтись без завтрака, чуть позже я дам тебе чайку… Вытерпишь?

— Конечно!

Он мог бы ее об этом и не спрашивать: ради встречи с мамой она готова была вытерпеть куда больше.

— Сколько ты ее не видела? — спросил он.

— Один год, один месяц и три дня, — ни на секунду не задумавшись, ответила она.

— Вот видишь, а сейчас до вашей встречи осталось всего-то пара часов… Ну что, будем одеваться?

— Давай быстрее, ладно?..

— Не спеши: все должно быть сделано тщательно, — серьезно предупредил он. — На всякий случай: как зовут человека, о котором пойдет речь?

— Петр Муштаев, он мой брат!

— Где он находится?

— В Матросской Тишине.

— Молодец, моя крошка… Порядок действий ты тоже помнишь, верно?

— Конечно! Хочешь, повторю? Кроме того, в конце независимо ни от чего я…

— Погоди!.. — Он настороженно глянул в сторону прихожей, легко выскользнул из комнаты, но быстро вернулся.

— Что? — встревожилась Майя.

— Ничего, просто показалось… Давай одеваться, девочка моя.

В руках у дяди Юры была купленная ими недавно голубая куртка. Майя улыбнулась:

— Знаешь, а я ведь тогда сразу не поняла, почему ты берешь мне куртку аж на два размера больше. Теперь все понятно! Он улыбнулся:

— Эта куртка из той же партии, из которой недавно одели твоих сестер и братьев, такого же цвета, как их ветровки. Затеряться в ней среди остальных будет легко… Тебе их жалко?

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Теперь уже нет, ведь и они скоро увидятся со своими мамами! Моя мамулечка сказала, что их тоже очень ждут… Все, я, кажется, готова, да?

— Аккуратнее с контактами, девочка… Пойдем!

Несмотря на ясную погоду, ветерок был на улице ощутимо прохладный. Он вздохнул с облегчением: метеорологи на сей раз не подвели, девочка одета не слишком тепло — как раз по погоде.

Майя села на этот раз на переднее сиденье, рядом с дядей Юрой, поставив рюкзачок на колени. Она огляделась, прежде чем забраться в машину. При виде абсолютно чистого, василькового неба и деревьев, покрытых густой, не успевшей еще запылиться листвой, ей неожиданно сделалось грустно.

Этого района девушка не знала совсем, но даже убогие пятиэтажки, разбросанные тут без какого-либо видимого порядка, с ободранными панельными стенами, выглядели сейчас нарядно и чуть ли не празднично благодаря пусть и прохладному, но яркому летнему дню.

Конечно же дядя Юра, едва сев за руль, тут же почувствовал, что настроение у Майи изменилось. И, едва глянув на нее искоса, укоризненно покачал головой:

— Зря ты грустишь.

Майя улыбнулась — Мне кажется, так всегда бывает, когда чего-то долго ждешь… А когда это наступает, становится как-то печально.

Он погладил ее по волосам и, ничего больше не сказав, завел движок.

Путь им, как выяснилось, предстоял неблизкий, почти через весь город, словно заново оживший под лучами июньского солнца.