Заложники любви

   —  А рядом с нею сын! Он будет тянуть руки к отцу и звать. И, поверьте, своего ребенка он все равно услышит, свернет к нему. И вы не сможете удержать,— качнул головою Лукич.

   —  Вы когда-нибудь уходили от своей жены?

   —  Только на войну,— ответил скупо.

   —  Но вас могли убить!

   —  Зато у могилы никто не назвал бы негодяем.

   —  Какая разница мертвым? — фыркнула женщин сморщившись.

   —  Если при жизни не уважать свое имя, то уж о чем говорить после смерти? Путевые мужики своих детей сами растят, не бросают их. Как можно верить человек какой кровное дитя оставил? Я бы дочери не позволил связать судьбу с таким подонком!

   —  А если я люблю его?

   —  Слепая дура! Он забавляется тобою как игрушкой, а когда устанет, забудет, как хлам, и пойдет к другой, даже не оглянувшись. Как тогда взвоешь сама?

  —   Я убью его!

  —   Ну, то-то мертвые по дороге валяются! Совсем тупая женщина! Шла бы домой! Чего вот тут сидеть только времени? Или дел нет, заняться нечем?

   —  Эх, Егор Лукич! Я однажды теряла Володьку. Больше не хочу! Пусть зыбкое мое счастье, пускай оно хромает на обе ноги. Но оно есть у меня! Оно лучше одиночества и насмешек. Мой любимый со мною! Конечно, я не убью Вовку, но если уйдет или найдет другую, я не выдержу. Уйду из жизни сама...

  —   А если будет ребенок?

  —   Тогда останусь жить для него,— опустила голову женщина, задумалась о своем.

   —  Живите спокойнее, не проверяя, а доверяя. И все у вас получится! — заметил Лукич, что двери комнаты приоткрылись и Володя, шагнув в коридор, помахал ребятам рукой, сказав:

  —   Домой под охраной вернусь. Она надежнее любого конвоя, самой смерти, с нею жизнь не мила. Потому, говорю вам, не спешите жениться! — пошел к женщине, тут же повисшей на его руке.

  Она кивнула головой Лукичу и со счастливой улыбкой пошла к выходу. Володька плелся к двери, опустив плечи. Глянув им вслед, Егор подумал:

  —   У каждого оно свое — это непосильное семейное счастье. Долго ли они выдержат его? Но кто-то из них вот-вот выпадет из этой упряжки...

  А на следующий день двери в общежитие распахнулись с треском. В них показались пузатые чемоданы, сумки, даже рюкзак, а уж потом и зареванная Инна. Она всего полгода назад вышла замуж. И вдруг снова пришла в общежитие со всеми вещами.

  Она даже не позвонила, не предупредила заранее, свалилась, как снег на голову среди лета. Отпихнув чемоданы подальше от дверей, увидела Лукича и пошла навстречу, спотыкаясь на свою боль и обиду.

   —  Здравствуйте, Егор Лукич! — обняла человек и, прижавшись мокрым носом к плечу, спросила на всхлипах:

   —  Найдете для меня место?

   —  Конечно! Куда нам друг без друга? — погладил Инку по голове и спросил:

   —  Тебя что? Выгнали?

   —  Нет, сама ушла,— захлюпала, заревела девка.

   —  Как это так? Почему? Ты хорошо подумала?

   —  Лукич! Я насовсем ушла. Больше не вернусь к нему. Он козел! — выкрикнула на отчаянье.

   —  Угомонись! Если ты права, чего воешь? А ну, вытри сопли и слюни, возьми себя в руки и держись человеком, если ни в чем не опаскудилась! — позвал ребят из комнат, попросил их занести вещи Инны на второй этаж, назвал номер комнаты и спросил девчонку:

   —  Есть хочешь? Иди в столовую, пока открыта.

   —  Мне на работу скоро. Не успею, опаздывать н хочу! — поспешила на этаж и вскоре выскочила уже переодетая.

   Поздно вечером, вернувшись с работы, Инка зашла к Лукичу. Она уже не ревела. Села напротив Титова.

   —  Ну, что у тебя не состоялось? Где порвалось? Чего сбежала от своего? Где любовь потеряли?

   —  Какая там любовь? Ее и не было никогда!

   —  Когда к нему уходила, другое говорила, что жить без него не можешь, любишь больше своей жизни!

   —  То я, глумная, про себя базарила!

   —  А он не любил?

   —  Трепался! Брехал все! Кила собачья! Мудак облезлый! Он мне мозги заморочил. А сам уже на третий день к другой бабе свернул. Ну, к своей бывшей подружке, к проститутке, к Наташке. Они с ней давно путались. Мне девчата говорили про нее, да Мишка клялся, что завязал и не заходит к шлюхе. Я и развесила лопухи, поверила дура. Стала встречаться как с путевым, Целый год присматривалась к этому выкидышу. Нигде не опаскудился черт корявый, косил под нормального мужика. Ну, я и согласилась пойти замуж, хоть все девки отговаривали, мол, кабан свое говно сыщет и все равно в куче изваляется. Я ж думала, что они нам завидуют!

  —   Я тоже тебя предупреждал, чтоб не спешила. Мне чему завидовать? Все вам счастья желали. Верилось, что остепенился и все у вас получится,— вздохнул человек.

  —   Наше счастье нищенкой на обочине стояло. Вот кого не увидела,— призналась Инка.

  —   А в чем он провинился?

  —   На третий день после свадьбы вернулась с работы. Глядь, постель раскидана и помята. Я ж заправила, застелила ее уходя. А Мишка на завод пошел. Кого подозревать? Я и не знала, что он с обеда домой смылся. Их отпустили, работы не было. Он не терял время и приволок какую-то. Мне ж брехнул, что сам отдыхал.

  —   А откуда взяла, что с бабой был? — засомневался Лукич.

   —  Да что ж я дура что ли? Подошла к постели, глядь, на подушке шпилька от волос. Я ими никогда не пользовалась. Позвала этого кобеля, указала на шпильку и спрашиваю: