Заложники (Рассказы)

До нее вдруг снова донесся тот самый аромат магнолии (либо какого-то другого южного растения), сладковатый, дурманящий, который чуть ли не предчувствием счастья (вместо катастрофы) охватил, когда они вышли из маленького здания аэропорта и увидели вдалеке бело-розовый, с красными черепичными крышами городок, разбежавшийся по склонам горы и стекающий постепенно к морю.

Да, она его почувствовала - как в тот, первый раз, так же остро, а может, еще острей, с какой-то сладкой, захватывающей, пронизывающей насквозь мукой.

Аня? Ну конечно, Аня, Анна домине, донна Анна, в час рассвета холодно и странно, в час рассвета ночь мутна, дева Света, где ты, донна Анна? Анна! Анна! Тишина! О, она даже говорит по-английски! она красивая? Ладно, почему она должна возражать, бьютифул так бьютифул, коньяка так коньяка, шампанского так шампанского, очень хорошо, и что же это за растение так обалденно пахнет? Неужели все-таки магнолия? Интересно, как по-английски магнолия? А вот и новый человек, похоже, не англичанин и не венгр, ах, он датчанин, принц Гамлет, быть или не быть - вот в чем вопрос, ту би ор нот ту би, она давно собиралась перечитать "Гамлета", великое произведение! А вы видели (дид ю си ауэр филм вис Смоктуновский), по-моему (ин май опиниен) замечательный! Не видели? Как же вы так? Обязательно посмотрите (итс несесери ту си)!..

Тихо откуда-то сверху музыка (умеют же!), а Нинель и Македонова пусть дрыхнут, пусть смотрят черно-белые сны с манатками, которыми набиты их кошелки (платья вечерние привезли, спины открытые, кому нужны их спины)!

Танцевать? Что ж, можно и потанцевать, отчего ж? Она грустная? Нет, она не грустная, с чего вы решили? Она задумчивая. Музыка... Море... А вы чувствуете этот аромат, совершенно роскошный, упоительный! Вероятно, магнолия. Маг-но-ли-я! Огоньки то вспыхивают, то гаснут. Она хмелеет от этого аромата. Нет, она совсем не хочет спать, ей даже очень хорошо.

Венгр танцует с волоокой брюнеткой. Констанц, кажется. А датчанина зовут Крист, Кристофер. Только вдруг он вовсе не датчанин, а агент КГБ? Арнт ю эджент оф КГБ? Она удивляется своей смелости, а Крист смеется, хорошо так смеется - по вкусу ему пришлась шутка: русская спрашивает его, датчанина, не агент ли он КГБ, в этом что-то есть. Она тоже смеется, они вместе смеются, потом снова пьют коньяк, смотрят на танцующих, тоже танцуют...

Восхитительная, неповторимая ночь, говорит Крист, все замечательно (ол райт, вери уэлл), не правда ли? Да-да, отвечает она почему-то шепотом и идет танцевать с венгром, чувствуя на себе восхищенный взгляд датчанина - Криста, Кристофера. Она немного опьянела, великолепная ночь, может быть, чуть-чуть пройтись? Какие замечательные здесь звезды, яркие, много-много звезд!

Вот и звезды она наконец разглядела - когда завтра уезжать. Аня или Алла? Аня, решено! В час рассвета... И рука Криста вокруг ее талии - так мило с его стороны, она совсем пьяная, аромат магнолии, звезды совсем близко, ту би ор нот ту би? Нет, она не успокоится, пока не узнает, как же называется это таинственное растение, которое так восхитительно пахнет.

Уже совсем поздно. Наверно, в самом деле скоро рассвет. Кристофер провожает ее. Они медленно поднимаются по лестнице на ее этаж, к ее номеру... Они идут. Аня никак не может попасть ключом в замок. Крист забирает у нее ключ и легко отпирает дверь. "Тссс!" - она прикладывает палец к губам, как будто в номере кто-то может быть, кроме них двоих. Крист тревожно улыбается: ему все нравится, ему нравится все, что делает эта русская - Аня, Алла...

Обернувшись, она видит близко, совсем близко его лицо, блестящие глаза, кажется, она сходит с ума...

Когда утром Алла спустилась в фойе, Нинель и Македонова уже ждали ее, примостившись возле своих баулов.

- Ну что? - вчерашним осуждающим тоном спросила строго Нинель.

- А что? - по лицу Аллы скользнула усмешка. - А, ты все про то? - Она лениво взмахнула рукой. Да все в порядке, она совершенно запамятовала про отложенное, в записной книжке лежали. Вчера стала вечером перебирать вещи и вдруг вспомнила. Никаких проблем...

- Ну ты даешь! - воскликнула Македонова.

- Шутишь? - подозрительно воззрилась на нее Нинель.

Ане вдруг снова стало их жалко - всех: Македонову, думающую, что она очень умная, стойкую, целенаправленную Нинель, и особенно почему-то эту, как ее, Аллу. Ал-л-лу. В час рассвета...

Они возвращались.

ХОЛОДНЫЕ РУКИ

Ох и кутерьма же началась накануне его приезда. Только о том и было разговоров, приедет-не приедет, сможет-не сможет, удастся-не удастся. А по сути, захочет или не захочет.

Силин трижды звонил, но точно ничего не сказал, только что - хочет, просто жаждет, и если не получится, будет безумно жаль, ведь Лиза - его юность, а это, может, самое ценное, что у человека есть в жизни - юность, воспоминания о юности, друзья юности...

Так и не ясно было, приедет или нет.