Заложники Рока

Письмо короля Аквилонии попало в нужные руки, хотя сперва действительно было сочтено неким розыгрышем. Киммериец никому и ни за что не признался бы, что ожидал от своей затеи несколько иных последствий, а прозвучавшие при встрече имена послов заставили Конана мысленно крякнуть с досады.

Он полагал, что в «Сломанный меч» заявится кто-нибудь из зингарских военачальников, наверняка в сопровождении одного-другого крючкотвора из Морской Башни, дипломатической коллегии Зингары. С этими договориться — дело плевое, но тягаться лично с главой Тихой Пристани, это, знаете… У варвара всегда были натянутые отношения с любыми тайными службами — и в молодости, когда он слишком часто обнаруживал, что выполнял грязную работу для какого-нибудь департамента с неприметным названием, и позже, в годы правления Аквилонией, когда вроде бы подчиненная королю Латерана без всякого зазрения совести втягивала правителя в свои непонятные игрища…

Зингара выслала на переговоры настоящего трехголового дракона: тысячника Коррандо Спарру из Бургота, известного в определенных кругах под прозвищем «Стенобитного тарана», его графскую светлость Гарена Астарака, самого хитроумного из многочисленных высокопоставленных болтунов, обитающих в Морской Башне, и, чтобы жизнь окончательно не казалась медом — Эрманда ди Норонью, хозяина Тихой Пристани. Эту троицу сопровождало с десяток писцов, вестовых и порученцев, не считая двух дюжин гвардейцев эскорта, так что на землях магической школы выросла как грибы после доброго дождя прорва армейских походных шатров.

Итак, против Конана играли нынче матерый интриган, старый рубака и прожженный крючкотвор. Что ж, игра обещала быть жесткой… С аквилонской стороны места за длинным столом заняли Хранитель Лайвел — против Астарака, Хасти — напротив тысячника Спарры, а в кресло, стоявшее против Эрманда ди Нороньи, опустился сам король Аквилонии. Переговоры начались.

* * *

Начало вышло скверным, причем отнюдь не по вине Аквилонца, имевшего неистребимую привычку захватывать первенство в любой беседе. Конан готовился к подвохам со стороны ди Нороньи. Однако, против ожиданий, достопочтенный глава тайной службы (выглядевший так, будто прибыл прямиком из Кордавского дворца, а не проделал долгий путь по лесным дорогам) пока не проронил и десятка слов, с сосредоточенным видом разглядывая то сучок в покрытии стола, то лакированное днище болтавшейся под потолком миниатюрной саэты «Каско».

Зато месьор Астарак, взяв слово, разошелся вовсю. Для начала дипломат привязался к Лайвелу, представлявшему Рабиры. Он долго и нудно выяснял, каково положение гуля в иерархии Княжества, от чьего лица тот говорит, каковы его полномочия, и есть ли неопровержимые доказательства того, что представленный на переговорах гуль есть именно Хранитель рабирийского Венца. Лайвел слушал, кивал, а потом с грустным видом поинтересовался у зингарца: раз все так серьезно, а может ли Его светлость граф Гарен Астарак предъявить доказательства того, что он и впрямь граф Гарен Астарак? Ах, бумага с личной подписью и печатью королевы Чабелы? Ну что вы, любезный… такой документ можно запросто выправить у подпольных мастеров с Рыбного Рынка, даже и не слишком дорого… удивительно, что вы всего лишь граф, а не, к примеру, герцог…

Астарак начал закипать. Грозившую затянуться перепалку пресек Хасти, любезно-ядовитым тоном осведомившись, нужно ли и ему предъявлять верительные грамоты или будет достаточно его за лигу узнаваемой физиономии. Вынырнувший из своего задумчивого молчания ди Норонья коротко махнул рукой. Болтливый дипломат немедля заткнулся, вопросов о личностях присутствующих более не поднималось, а у аквилонского короля возникло стойкое убеждение, что роли в этом балагане оговорены и распределены заранее. Месьор Астарак сказал свое слово, кто придет ему на смену?

Следующим оказался Спарра, чей бас напоминал зычный рев боевой трубы и заставлял висевший над столом кораблик раскачиваться, как при шторме. Короткая и энергичная речь военачальника сводилась к тому, что с его точки зрения, подкрепленной указаниями Золотой Башни, заявление короля Аквилонии о том, что Рабирийские холмы «есть земли вольные, ни под чьей рукой не находящиеся», является полностью несостоятельным. Рабиры издавна занимают изрядную часть земель Зингары, и если они доселе не входили в состав королевства, то сейчас это досадное упущение исправляется. К концу года Рабирийская провинция будет приведена к вассальной присяге. Армию, пребывающую на их землях, отведут как только завершится составление подробного описания Холмов и перепись их жителей. Если же гули будут продолжать свое бессмысленное и опасное сопротивление, войско останется здесь, его численность увеличится. Хотя Ее величество Чабела в милосердии своем желала бы избежать какого-либо принуждения и насилия. Коли же в Аквилонии полагают, якобы Золотая Башня тянется к тому, что ей не принадлежит, то… месьор Астарак, где там эта бумага, соглашение с Рабирами?