Заложники Рока

— А я могу довольно легко создать огненную стену высотой в десять локтей и длиной в лигу, — меланхолично сообщил одноглазый маг. — Правда, пока не могу сказать, насколько быстро эта стена будет передвигаться. Возможно, весьма быстро, так что пять тысяч клинков убежать не успеют. Это так, месьор Спарра, к слову о ваших и наших способностях. Даже если не принимать в расчет вмешательство Трона Льва.

— …И снова я подчеркиваю, — с нажимом повторил Норонья, награждая упрямого тысячника таким взглядом, что тот чудом не обратился горсткой пепла, — что вооруженное противостояние не входит в наши интересы. Мы пришли не завоевывать чужое, но получить свое. Однако переговоры с точки зрения силы, как, впрочем, и с позиций беспристрастного закона, явно зашли в тупик — стороны, по сути, равны, и ни одна не хочет уступить. Остается последнее средство… Ваше величество, — почтительный кивок в сторону правителя Аквилонии, — придерживается мысли о том, что судьбу Рабиров должны решать сами рабирийцы, причем без всякого стороннего вмешательства. Насколько я понимаю, эту вашу мысль разделяет как достопочтенный представитель народа Лесов, так и месьор Хасти. Что ж, это разумно. В таком случае разрешите мне задать всего один вопрос… — хозяин Тайной Пристани слегка помедлил, выдерживая надлежащую паузу, — Ваше величество, и вы, господин магик… что вы будете делать, если гули добровольно и без принуждения выберут переход под руку Зингары?

— Скажу «скатертью дорога», — сразу и не очень-то вежливо откликнулся киммериец. — Пусть становятся зингарской провинцией, раз они сами того хотят. Главное, чтоб захотели. И чтобы я знал: это действительно их выбор.

— Присоединяюсь, — пошептавшись с Лайвелом, кивнул Одноглазый.

— Итак, дело за малым, — подвел итог Эрманд ди Норонья, умудрившийся завладеть вниманием всех присутствующих (и, хотя он этого не знал, засевшей на озерном берегу компании принца Коннахара), — за возможностью рабирийцев принять и высказать свое решение. Возможно, я слишком вольно отношусь к вашим обычаям, месьор Лайвел, и заранее прошу меня простить, но хотелось бы знать — нельзя ли каким-то образом ускорить выборы вашего правителя? Что для этого требуется — встреча в каком-то определенном месте старейшин ваших семейств или собрание вообще всех обитателей Рабиров, имеющих, скажем так, право голоса?

— Короновать нового Князя мы сможем нескоро. Ведь и в королевстве Зингарском, полагаю, коронуют не на скорую руку? Нужно созвать народ, избрать новых старейшин Круга… Но просто узнать, кто он — это можно. Требуется задать вопрос и получить ответ, — неожиданно четким и ясным голосом произнес старый рабириец. — Это можно сделать в любое время и в любом месте — если знать, у кого и как спрашивать.

— Загадками изволите выражаться? — еле слышно пробормотал месьор Астарак. Военачальник оказался прямее:

— Тогда какого ляда… извините, госпожа… Я хотел сказать — почему бы не задать этот вопрос прямо сейчас?

— Действительно, почему бы и нет? — эта фраза принадлежала Иллирет ль’Хеллуане. — Раз уж всем так необходимо узнать, кто должен править этой землей? Только вот что вы станете делать, если новый князь окажется пребывающим где-нибудь за десяток лиг отсюда?

— Съездим и привезем, делов-то, — пожал плечами король Аквилонии, вопросительно покосившись на Лайвела. Старый гуль выглядел так, будто в любой миг готов распрощаться с этим неласковым миром, и идея незамедлительно провести ритуал по избранию нового правителя Рабиров явно пришлась ему не по душе.

— Н-ну… — в душе старого Хранителя намертво сцепились приверженность традициям и желание поскорее избавить Леса от присутствия людей, — сам по себе ритуал не очень сложен, однако забирает у вопрошающего много сил, и я не уверен…

— Я могу помочь, — Иллирет беспечно встряхнула темно-рыжими локонами. — Ваши прения, люди, становятся скучными, нужно что-то решать. Так мы спрашиваем?

— Да, — в один голос сказали Конан и Норонья. Астарак кивнул, а Спарра запоздало брякнул:

— А кого спрашивать-то будем?..

Около восьмого вечернего колокола.

Ритуал определения нового владыки Лесного княжества, как вскоре выяснилось, требовалось непременно проводить под открытым небом. За разговорами государственной важности никто не заметил, что солнце уже клонится к вечеру, прочертив на зыбкой глади лесного озера широкую огненную дорожку. Присутствовавших в Школе рабирийцев известие о грядущей церемонии сначала поразило до глубины души — обычно ритуал проводился в столице, в присутствии малого круга избранных, — но вскоре около дома Хасти начали один за другим появляться лесные стрелки, интересуясь, можно ли будет взглянуть на грядущее действо и нужно ли чем-нибудь помочь.