Заложники (СИ)

Рона почувствовала, что ей отчаянно не хватает воздуха. Надо же, какая честь: сам бессмертный барон явился, чтобы провести воспитательную работу. Надо где-нибудь записать — потом детям расскажет; хотя нет — у детишек от этого будут кошмары. Лучше просто толкнуть рукопись кому-нибудь из современных сказителей — пусть по кабакам начнут гулять «сказки дедушки Ангерна». Просто прелесть! Бесстрашные менестрели озолотятся.

На нетвердых ногах она выскочила в коридор, пока и правда не пришёл кто-нибудь из слуг и не навёл панику. Скорее — добраться до комнаты, а там распахнуть окно, вдоволь надышаться сырым, прохладным ветром. Замёрзнуть от него — только чтоб отпустил кошмарный озноб, оставшийся в память о разговоре с немертвым.

Немертвый… вон они какие на самом деле. Та самая мысль, которая пушистым живым комочком завозилась в сознании пока она слушала барона, наконец-то оформилась в полноценную картину, да так резко, что Рона едва не споткнулась посреди коридора.

Конечно, барон — самый страшный из немертвых. Но рядом с любым из них люди испытывают, конечно, не такой могильный холод, но, по меньшей мере, дискомфорт. В то же время, некий боец бессмертного полка запросто ведёт с ней задушевные беседы, знает про прогулку на единороге, смотрит, как она загорает, критикует музыку, которая ей нравится — и всё это без малейшего вреда для здоровья лэссы…

— Ах ты гад! — в сердцах выплюнула вслух оскорбленная невинность, досадуя, что не догадалась раньше, — так ты живой… ну сейчас твоему дедушке придётся взяться за досрочное воскрешение — плевать мне, готов ты там или не готов!

Она бортонула плечом зазевавшегося лакея, зло рыкнула на подвернувшуюся под ноги служанку с подносом, не ответила на приветствие учителя Дженно, и неизвестно сколько ещё ни в чём неповинных обитателей замка пострадали бы в ближайшем будущем, но тут случилось страшное: путь разъяренной Роне преградил её обидчик.

69

— И кто это тебя так разозлил? — наивно спросила ничего не понимающая жертва предстоящего убийства.

Вместо ответа Рона цепкими маленькими пальчиками ухватила его за рукав, развернула и потащила за собой по коридору, не слушая удивленных заверений, что это, по меньшей мере, нелепо.

За последние дни в её комнате развился ненавязчивый бардак. Книги были старательно разложены по кровати, золотые сережки и кулон (надевала на какое-то мероприятие в присутствии Губернатора) бережно уложены на исписанный черновик посреди письменного стола, куртка упокоилась на дверце шкафа, а аккуратная сопка нижнего белья стыдливо прикорнула посреди подоконника, кокетливо вывешивая полоску кружевного чулка, как издевательский язык насмешника. Впрочем, сейчас её это совершенно не волновало. Она зло прищёлкнула пальцами — и щеколда на двери испуганно скользнула в пазы, отгораживая их от внешнего мира.

— Вы! — обличительный палец указывал Лейральду в грудь, не давая ошибиться в том, в чей адрес полилась последующая тирада, — низкий, подлый, бесчестный, наглый идиот! Упырь, мразь и сволочь. Пижон и актёр! Фальшивка, дери вас крылатый ящер!.. — она замахнулась и отвесила обалдевшему мужчине горькую, обиженную пощёчину, но не рассчитала силы (или от полноты чувств споткнулась обо что-то вроде пустой чернильницы, оставшееся по недосмотру на полу) и с размаху проехала щекой по шершавому налокотнику его лёгкой брони.

Ральд поймал её за локти — придержал, и не выпустил — чтобы она не дай боги не оступилась ещё раз и не расквасила нос.

Рона вскинула руку к лицу — щёку и бровь саднило.

«Я же говорил тебе, я просил тебя уйти» — хотел сказать Ральд, и даже начал уже подбирать слова, но промолчал. Вместо этого — наклонился, и прижался щекой к её горячей щеке.

А она вцепилась в его ворот и притянул ближе, к себе, завершив движение. Губы его были жесткими и тёплыми. Ни один покойник не мог быть таким тёплым; и ни один уважающий себя немёртвый не стал бы с такой силой стискивать её плечи, отвечая на поцелуй…

70

Они оторвались друг от друга, и застыли. Молча, внимательно глядя в глаза, изучая лица, запоминая каждую чёрточку и стремясь увериться в том, что всё происходит на самом деле.

Лейральд искал в себе силы податься назад. Это было не правильно, этого не должно было происходить. Все несуразности связанные с этой взбалмошной девчонкой, все безумства, которые она творила, заставляя его глухо завидовать бесшабашности и безнаказанности, все беды, которые её неуёмное любопытство неминуемо принесёт — должно уйти в прошлое. Прямо сейчас, или через неделю, когда Бессмертный полк покинет уже ставший привычным лагерь возле приграничного замка Тауэр Мерелль…

Рона увидела на его лице даже не сомнение — мучительную борьбу, которую он хотел, и не должен был проиграть.

— Лейральд, вы…

Он снова потянулся к ней. Медленно, каждое мгновенье обещая себе, что не пойдёт дальше, и с каждым мгновеньем всё яснее понимая, что не сможет остановиться.