Заложники Солнца (СИ)

— Мамка его болеет шибко, — дождавшись, пока парень скроется из глаз, объяснила погрустневшая Олеся. — Помрет скоро. Увидала, что я ходить нормально начала, и спрашивает — что, мутно тебе тут?.. Может, лучше в Ишим перебраться?.. А то, говорит, Владя Ваську-то в гарнизоне только из-за меня держит. Как помру — выставит, какой из него боец. А Михалыч — хозяин крепкий, глядишь, к делу пристроит. Пока я жива, хоть пообвыкнется… А Михалыч сказал, что ему-то не жалко, но только лучше бы нам в Омск податься. От Влади подальше. — Олеся замолчала.

— Ясно, — сказал Рэд. — И давно вы тут?

— Вторая неделя пошла. Каждую ночь встречать ходим… Долго вас не было. — Олеся прижалась к плечу командира.

— А солдатик-то с тебя глаз не сводит, — поддразнил Джек. — Замечала хоть?

— Дурак, — вспыхнула Олеся.

Выпустила командирскую руку и присела, склонившись над шнурком ботинка.

Глава 29 Омск — Казань (-744 км)

В полукилометре от Омска отряд, вместе с Васькой, встретил партизан Серега. Андрея Юрьевича на радостях в объятиях едва не задушили — раненое плечо мужчина насилу спас. А вопросами прибывших забросали так, что те едва успевали отвечать. Серега выпустил сигнальную ракету.

— Борису знак, — пояснил он. — Задрал уже, никому покоя не дает! Каждую ночь вас поминает. Чтоб меня баба так ждала.

Кирилл высчитал, что в Омске они отсутствовали около месяца. Борис за это время успел состариться на несколько лет. Сильнее горбился, на лице прибавилось морщин, узловатые пальцы похудели и дрожали.

Кириллу накладывали швы на пропоротый стрелой бок. Борис, сидя в углу, — в клинику прорвался с боем — внимательно слушал рассказ.

— Что ж… Теперь, я уверен, у нижегородцев все получится, — заключил он. — С таким-то сокровищем.

— Очень на это надеюсь, — согласился Кирилл. — А вот неустойчивость соединения… Помните, я рассказывал?

— Конечно. — В интонациях Бориса зазвучало лукавство. — Как не помнить.

Из кармана куртки старик извлек неожиданное — бумажного журавлика. Пожурил:

— Зря вы, коллега, черновиками так разбрасываетесь.

Про оставленный Алине «сувенир» Кирилл вспомнил не сразу. А вспомнив, покраснел.

— Как это к вам попало?!

— Знакомая твоя на ферму притащила, подружкам похвастаться. А я туда раз-два в неделю обязательно захожу. Смотрю — стоит на шкафчике! Еле добился, что это, да откуда, разревелась в три ручья! Ничего, говорит, у меня с ним не было, просто так, взял и подарил… Еле объяснил дурочке, что меня не шуры-муры ее волнуют. Я ведь листок уже развернул к тому времени.

Кирилл недоуменно пожал плечами.

— Вот уж не стоило. Чушь несусветная.

— Вот уж ошибаешься! — Борис извлек из кармана блокнот — У тебя получалась несусветная чушь, потому что эту вводную — я переписал начисто, смотри — ты считал константой. А если мы ее оценим как переменную?

— Почему? Это ведь константа?

— Ну а если?

Кирилл, задумавшись, подался вперед. Недовольный врач, колдующий над его боком, зашипел от злости.

— Борис, выйдите, пожалуйста! У парня такая прореха на боку, что кулак пролезет, а вы тут с какой-то писаниной! Как будто подождать нельзя.

— В моем чудесном возрасте, Славочка, любое ожидание — непростительная роскошь, — укоризненно заметил Борис. Но, тем не менее, вышел.

Кирилл, дожидаясь окончания процедуры, еле сдерживался, чтобы не вертеться под иглой.

Над расчетами просидели весь день. Командир с Жекой спали. А Олеся незримо, как умела она одна, присутствовала где-то рядом, в кабинете Бориса. Совала Кириллу под руку то стакан чая, то вареную картофелину, то кусок пирога. Путешественник, не глядя и не чувствуя вкуса, быстро сметал угощение.

Когда его сморило прямо за столом, Олеся заставила подняться и отвела на диван. Тот стоял тут же, в кабинете — должно быть, именно для таких случаев. Олеся подсунула Кириллу под голову свернутую куртку. Пристроилась рядом и закрыла глаза.

Борис всего этого — ни отхода «коллеги» ко сну, ни хлопот над ним Олеси — не заметил. Не отрывая глаз от монитора, он барабанил по клавиатуре. Изменял вводные, добавлял переменных. Привычно поругивал непослушные пальцы.

Два месяца назад, когда Слава подтвердил давно подозреваемый диагноз, Борису хотелось умереть. Быстро. Легко. Без мучений. Не позволил себе яд, сочтя непростительной для главы поселка слабостью… А месяц назад встретил вот этого мальчишку. И сейчас, хотя каждая последующая ночь проживалась мучительней предыдущей, радовался, что все еще жив.

Пока не стал растением. Пока работает мозг и шевелятся пальцы, он обязан думать и действовать. Ради таких вот ребят. Ради тех, кому инстинкт выживания не заслонил жажду знаний. Чьи мечты простираются дальше сегодняшнего обеда… Борис оглянулся на диван. Спит. И девчонка тоже.

Рассказывать, кто она такая, Олесе не пришлось — Борис без труда вспомнил, у кого видел такой взгляд. Слышал такую речь. Наблюдал такие обманчиво-плавные движения… Заподозрит в тебе врага — пристрелит легче, чем комара прихлопнет, этих ребят с горшка на убийство натаскивали. Но признают ведь они мальчишкино превосходство! Хоть и сами того пока не понимают.