Заложники солнца

Копаясь в рюкзаке в поисках аптечки, Кирилл почувствовал слабость. Даже покачнулся. Пока еще легкую слабость, не чета той, что накрывала вчера, совсем не опасную. Гораздо сильнее мучила жажда… Но пить в присутствии адаптов он не рискнул. Вытащил аптечку, из нее – Ларины медикаменты. Достал мазь от ожогов и жаропонижающий порошок.

– Порошки жри, – велел Рэд. – сразу два вбабахай. И мазь давай сюда.

Он быстрыми, умелыми движениями – Кирилл старался не корчиться от щекотки – принялся втирать в ногу мазь.

И в этот момент пришла боль.

Сначала заболела кожа вокруг раны. В первые минуты – несильно, даже приятно, как в бане после веника. Потом начала чесаться вся лодыжка. А рана – болеть. Через несколько минут – болеть невыносимо. Кирилл застонал.

Адапты отвели его в поставленную наскоро палатку. Заставили раздеться догола. Рэд сунул в руки свернутое жгутом полотенце.

– Как начнешь дуреть – кусай, – велел он. – Грызи тряпку, чтобы губы себе не сожрать! И не ори, сколько выдержишь. А то глотку сорвешь.

Через несколько минут Кирилл оценил предусмотрительность командира. Он честно старался «не орать». До тех пор, пока сознание слушалось. Но очень скоро организм превратился в нечто неуправляемое.

Это нечто стонало, выло и грызло стиснутое в зубах полотенце само, мозг Кирилла в процессе не участвовал. Он перестал быть человеком. Превратился в дикое, наполненное болью животное.

Животное искало выход из боли. Оно кидалось на то, что пыталось его сдержать, а от прикосновений впадало в ярость. Прикосновения причиняли невыносимые страдания, каждая новая волна сильнее предыдущей. Последним, что зафиксировало уплывающее сознание, была собственная странная поза – опершись на локти и колени, Кирилл пытался уменьшить касания кожи с поверхностью. Дальнейшее уже не помнил. Провалился во мрак.

Очнувшись, Кирилл всей носоглоткой хлебнул воды и попытался утонуть.

Чья-то цепкая рука ухватила его за волосы. Уйти под воду Кириллу не дали. Первым, кого увидел, откашлявшись, был Рэд.

Светлые глаза командира смотрели с тревогой. Кирилл попробовал спросить, что с ним и как, но не смог – в горле будто песок скрипел. Вместо вопроса произнеслось нечто маловразумительное.

– Не трепись, – велел Рэд, – потом. Сесть можешь? – Заставил Кирилла приподняться. – Але! Крыша-то на месте? Слышь меня? А ну, кивни!

Кирилл через силу кивнул. Рэд с облегчением сплюнул.

– Ну, хоть мозги не спеклись. И то ладно.

– А я сказал – очухается, – услышал Кирилл голос Джека. Оказалось, что разведчик, как и Рэд, сидит рядом на корточках. – Я говорил – оклемается! Говорил?

– Да говорил, уймись. – Рэд укутал Кирилла в полотенце. Поднялся, удерживая его едва ли не на весу – ноги подкашивались. Прислонил к своему плечу. – Палатку распахни, экстрасенс хренов.

В палатке Кирилла завернули в спальник. Кружку за кружкой принялись вливать чай, сдобренный самогоном.

К исходу третьей кружки набитые ватой мозги потихоньку заворочались. Кирилл осмотрел раненую ногу.

Порез от сюрекена саднило, но ни в какое сравнение с той болью, которую довелось испытать, нынешняя уже не шла. А ногу покрывали темно-малиновые пятна. У самого пореза густые, вверх и вниз от раны они бледнели, а к середине бедра сходили на нет.

Кирилл жестами попросил аптечку. Неуклюже, с трудом заставляя пальцы шевелиться, обработал порез. Поймал себя на том, что не вслух, – голос не слушался – мысленно и так же тяжело, как двигается, сыплет ругательствами. Чтобы не шипеть от боли. И это, как ни странно, помогает.

Адапты, расположившиеся с двух сторон от Кирилла, наблюдали. По мере возвращения движениям «бункерного» осознанности, лица их светлели. Кажется, друзья всерьез беспокоились за его дееспособность.

– Нормально раскрасило, – оглядев густую вязь, оценил Джек. – Завтра потемнеет и чесаться начнет – только ты, смотри, не чеши! Хуже сделаешь.

Кирилл кивнул, что понял. Больше пользуясь жестами, чем словами, попросил объяснить, что же такое произошло – из-за чего он, потеряв сознание в стоящей на твердой земле палатке, только что едва не утонул.

Выяснилось, что у адаптов, не избалованных наличием медикаментов – в частности, жаропонижающих средств – существовали свои методы борьбы с поднимающейся из-за ожогов температурой. Быстро посовещавшись, Рэд и Джек решили спасать очевидно загибающегося, несмотря на лекарства, бункерного так же, как спасали самих себя – без врачей и порошков. Пышущего жаром, потерявшего сознание Кирилла окунули в реку.

Эту жутковатую методику изобрели не они. Ноу-хау принадлежало Герману. Именно он когда-то, от полного отчаяния, не зная, чем облегчить страдания горящих жаром малышей, погрузил одного из них в ледяную родниковую купель. И, вопреки всем законам медицины, спас – и того мальчишку, и многих после него.

– Погодите… – Кирилла плохо слушался севший от воплей голос. – Я помню… карту. До воды… километров пятьдесят… было.

– Ну да, – прикинув что-то в уме, согласился Рэд. – Мы и гнали как ошпаренные. Жека?…

Разведчик кивнул.