Заложники времени

– Даже во время войны, – сказал мистер Парлебон, – мы должны оставаться людьми и относиться к другим людям с добротой и уважением. Но вам придется переодеться – этот красный костюм слишком уж бросается в глаза.

– Напротив, муж мой, – возразила мистрис Парлебон. – Кто заподозрит человека в такой одежде? Уильяму будет достаточно черной шапки. Джон, а вы можете надеть тот старый плащ, в котором вы прибыли. Но будьте осторожны. Идите по дороге к мосту через Блэкэтон-Брук, потом через лес Рашфорд к Сэнди-Парк, а оттуда лесными тропами к северному берегу реки. По южному берегу, через Крэнбрук, не идите: в окрестностях Мортонхэмпстеда слишком много солдат парламента.

Я глубоко вздохнул:

– Что ж, я готов.

– Я тоже, – добавил Уильям.

– В таком случае, – сказал мистер Парлебон, – вас, мои добрые артуровские рыцари, вас ждет подвиг.

Мы целый час готовились к походу на Фулфорд. Мистрис Парлебон рассказала нам, что мы должны сказать ее брату. Мастер Кристофер и мистер Перкинс объяснили, как обойти армию парламента и что делать, если нас остановят солдаты. В отведенной нам комнате я перебрал свою суму и пристегнул старый нож к поясу. Потом я взял свою старую тунику, грязную и рваную.

– Это лишний вес, – сказал Уильям, прочитав мои мысли.

– Как и все наше прошлое, – откликнулся я.

– Нет, брат. Мы не были бы сами собой, если бы не несли с собой свое прошлое. Мы не знали бы, что есть добро, а что зло, не понимали бы, что обстоятельства меняются, но добродетели вечны.

– Вечные добродетели? Таких не существует.

– Без прошлого мы вообще не имели бы представления о добродетели. Мы стали бы скотами.

Я посмотрел на свои резцы. С ними я – скульптор. Я могу изобразить всю свою жизнь. А без них – кем я стану? Паломником без храма. Человеком, прыгнувшим с обрыва времени. В конце концов, тунику я решил выбросить, но резцы сложил в суму.

В холле мы простились с нашими хозяевами. Уильям галантно поцеловал руку мистрис Парлебон. Она дала ему пропуск на беспрепятственный проход, подписанный ее мужем, мировым судьей. Это письмо мы тоже положили в мою суму. Мистер Перкинс вручил Уильяму черный плащ. Все пожелали нам благополучного пути и пожали руку, несколько раз встряхнув ее – по-видимому, теперь так принято желать всего доброго. Я набросил свой старый плащ, взвалил суму на плечо, и мы отправились в путь.

Мы шагали по дороге, и снег хрустел под нашими ногами.

– Ну вот, ты получил то, что хотел, – подвиг, – сказал Уильям. Борода его заиндевела от дыхания.

– Ты тоже получил то, что хотел: обед.

– Но ты не выполнил мою последнюю просьбу!

– Какую? Помочь тебе соблазнить мистрис Парлебон? Забудь о ней, Уильям. Ты правильно поступил, не став испытывать удачу.

Уильям ничего не ответил. Он смотрел в сторону, на заснеженные ветви деревьев, и пинал льдинки на дороге. Так мы в молчании шагали по дороге, стараясь держаться колеи проехавшей недавно повозки. Потом мы перешли через мост и пошли по лесу, где снег был не таким глубоким.

– Я все-таки не понимаю, – подумал я вслух, – почему люди продолжают воевать друг с другом? Ведь им так хорошо живется…

– Уверен, что не все живут так хорошо, как мистер Парлебон.

– Но ведь даже тот мужик, который наставлял на нас вилы, Калеб, живет в каменном доме с камином.

Уильям промолчал.

– Может быть, король и парламент воюют именно из-за этого. Простые люди теперь живут, как лорды, и хотят командовать, как лорды. Они больше не хотят мириться с правлением короля.

Уильям вновь ничего не ответил.

– Наверное, это действительно так. Король, с которым они сражаются, наверное, настоящий тиран, если его верноподданные хотят избавиться от него – и от всех королей.

Уильям остановился.

– Это не наша война, Джон.

– Что ты хочешь сказать?

– Мы ничего не знаем об этом времени. Мы знаем только о временах правления доброго короля Эдуарда Третьего, будь благословенна его память. Даже его отец, Эдуард Второй, по моему разумению, был не так уж и плох. Он был человеком благочестивым и хранил верность друзьям.

– Похоже, теперешний король тоже был очень уж верен своим друзьям. Он обогатил их за счет других.

– Может быть. Но ты же не убиваешь гусыню за то, что она снесла плохое яйцо – и не собираешься навсегда избавляться от гусей. Следует ли нам способствовать избавлению от королевской власти, если мы знаем, что короли бывают и хорошими, и дурными? Плохую услугу окажем мы памяти доброго короля Эдуарда, если поможем свергнуть с трона его законного наследника…

– Последний король, о котором мы слышали, Генрих Восьмой, разрушал монастыри и явно был плохим человеком. Может быть, люди просто устали от дурных правителей? Если плохие яйца появляются одно за другим, ты наверняка убьешь гусыню и съешь ее.

– А если у скульптора выйдет неудачная статуя? Тогда ты запретишь скульптуру?

– Но в доме мистера Парлебона ты сказал, что поможешь ему…

– Я сказал это, потому что с меня достаточно. Я просто хотел уйти.

Мы пошли дальше, спотыкаясь о палки и ковыляя по сугробам между деревьями.

– Уильям, скажи, что с тобой? Почему ты такой грустный? Мы получили наш подвиг!