Заложница

Необходимо было заставить их переживать, чтобы политики по всему миру сели и задумались: нам нужно что-то делать с изменениями климата. Мне надо было, чтобы они заявили: умрет еще больше людей, если мы кардинально не изменим подход к этой проблеме. Достаточно было бы сказать, что планета умирает, но я давно убедился, что этого далеко не достаточно.

Когда закрылась дверь кабины пилотов, я вознес молитву. Не Богу, а Матери Земле. Поблагодарил ее за благословение, за то, что она продолжает нас питать, даже если мы злоупотребляем этой привилегией и берем больше, чем нужно. Почувствовал, как фюзеляж самолета завибрировал у меня под ногами, словно он тоже был со мной заодно.

Естественно, я боялся. А разве вы не боялись бы? Вы никогда не пугались, находясь на колесе обозрения, хотя поехали на нем по собственной воле? Я был пропитан страхом, но сдержал его. Вместо боли, паники и страха я воображал себе газетные заголовки и встречи на высшем уровне. Старался представить, какие разговоры будут вестись по всему миру. Разговоры, которые начнутся, даже когда люди будут лежать под развалинами с оторванными и вмятыми в бетонные обломки розетками. Эти люди изменят мир на много поколений вперед. Они станут героями.

Эта мысль вдохновляла меня. Я позволил себе сосредоточиться на том, что должно произойти, чтобы цель моя была достигнута. Думал о крутом пике или штопоре, которые повлекут нас к нашей цели. Размышлял об искореженном металле, о вдребезги разбитых стеклах, о всемирно известных парусах оперного театра, превратившихся в пыль. Об искалеченных телах, об остекленевших вытаращенных глазах, о неподвижности и безмолвии. Они взяли у Земли жизнь, и Земля вернет ее себе.

Дивный симметричный ответ, вы не находите?

Глава сорок первая 2 часа 30 минут до Сиднея. Майна

Когда Миссури умолкает и громкая связь отключается, воцаряется тишина. Затем кто-то кричит.

Первый крик влечет за собой второй, затем третий, и вот уже весь самолет сотрясается от паники 353 пассажиров, обреченных на неминуемую гибель. Мужчина рядом со мной вжимается в кресло и истошно воет от страха. Я оборачиваюсь и вижу искаженное ужасом лицо Франчески. Роуэн оседает на пол, прислонившись спиной к чьему-то креслу, и вцепляется пальцами в руку Дерека, а тот пытается стряхнуть их с себя.

Элис, обезумев от отчаяния, дергает за ремень безопасности какой-то женщины, сидящей в кресле около прохода.

– Вылезай! Вылезай!

Женщина одной рукой сжимает замок ремня, а частыми взмахами другой отбивается от Элис.

– Моя газета заплатила за место шесть тысяч фунтов!

Локоть женщины попадает в цель, и Элис, покачнувшись, плюхается на пол. Из носа у нее течет кровь. Франческа отталкивает от себя Элис, я спешу на помощь, но та буквально валится на Франческу.

– Я заплатила за место, – всхлипывает она.

– Все заплатили.

Франческа отодвигается от Элис, та падает на пол в проходе, вцепившись намертво в привинченную ножку кресла, словно сжатые пальцы спасут ее от моментального выброса из самолета.

Мы не можем сделать ничего.

Если бы нам предстояла более-менее управляемая посадка на воду или на непригодную и не подготовленную площадку, я бы справилась. В конце концов, это наша работа и хлеб насущный, даже если мы надеемся, что подобное никогда не случится. Есть спасательные жилеты, аварийные выходы и трапы… Я бы все это проделала с закрытыми глазами.