Заложница

– Ты бы другого видела. – Я стараюсь улыбнуться, и челюсть сводит от боли. – На нем ни царапины.

– А кто он такой?

Я молчу, Бекка шагает за мной в кухню, а София остается на месте, держа в одной руке слона. На ней пижама с героем мультфильма и шерстяной халатик с узором из носорогов. Бекка заплела ей волосы в косички, но они еще мокрые, и с них капает на халатик. Я беру кухонное полотенце и выжимаю из косичек воду, радуясь этому, потому что дочь не видит моего лица.

– Тебе больно, папа?

– Чуточку щиплет.

– Скорую вызвать?

– Нет.

– Я знаю как, мама мне показала.

– Не хочу…

– Девять, девять, девять.

– Может, вам все-таки показаться врачу? – спрашивает Бекка. – Вид у тебя неважнецкий.

Я заканчиваю вытирать Софии косички и открываю шкаф, где у нас находится аптечка. Тянусь вверх, сдерживая крик, когда от боли у меня перед глазами пляшут черные зайчики. Комната резко наплывает на меня.

– Так, давайте я все сделаю. Садитесь, прежде чем рухнете на пол.

Бекка усаживает меня на стул. София смотрит на меня широко раскрытыми от волнения и любопытства глазами.

– Никакой «скорой», – твердо заявляю я. – Если я попаду в больницу, кто-нибудь сообщит в полицию, что имело место преступление.

– И что?

– А то, что я, может, не хочу связываться с полицией, – тихо и непринужденно отвечаю я, но весь мой вид ясно говорит Бекке, что́ я чувствую. Она пристально смотрит мне в лицо, в ее взгляде любопытство и даже подозрительность.

– Это как? В том смысле, что вы ее не очень-то жалуете, но там ведь служат ваши коллеги?

Бекка протягивает мне стакан воды и высыпает в ладонь пригоршню таблеток, которые я проглатываю залпом. Внезапно на меня наваливается дикая усталость – не только от потасовки, а еще и от напряжения, с которым я держал все под контролем последние несколько месяцев, от стресса, постоянного вранья Майне, Софии и коллегам по службе. Сегодняшний разговор с инспектором полиции Батлер происходил как будто бы несколько месяцев назад.

– Я облажался, – внезапно произношу я.

Из всех, кому бы я мог довериться, семнадцатилетняя девчонка не самая первая, но порой легче побеседовать с кем-то, кто не участвует в игре. Я со значением смотрю на дочь.

Бекка реагирует мгновенно:

– Хочешь посмотреть «Щенячий патруль»?

Потом протягивает руку и уводит Софию в гостиную. Через секунду звучит знакомая музыкальная тема, и Бекка возвращается в кухню.

– Этот чел, что вам навешал, бойфренд Кати?

Я настолько ошарашен, что не могу ответить.

– Вы думали, я не знала, что вы шпилили няньку? – усмехается она. – Мне об этом рассказала одна из мамаш, когда я забирала Софию из школы. Хотела предупредить меня, на случай, если бы вы попытались на меня потянуть.

В ее голосе звучат резкие и грубые нотки, словно все проявленное ею ко мне уважение – лишь видимость.

– Потянуть на тебя? Да я бы…

– Вы бы ни единого шанса не получили!

– Господи! – Я потираю руками лицо, забыв, что́ с ним. Взрыв боли вовремя отвлекает меня от понимания того, что родители подружек Софии считают меня сексуальным маньяком.

– Чуточку банально, да? – Теперь Бекка выглядит старше семнадцати лет, и я гадаю, где она набралась столь глубокомысленных суждений о мужчинах. Мы, конечно же, не все такие плохие? Старикан спит с…

– Старикан?

– …Нянькой-украинкой.

– Господи, Бекка, да не было у меня с Катей никакого романа!

Внезапно наступает молчание, нарушаемое лишь лаем Райдера и его друзей-собачек. По лицу Бекки заметно, что она мне не верит.

– Тогда с чего это она так быстро уехала? По словам Майны, Катя явно считала, что это вы во всем виноваты.

Она встает и наливает себе бокал вина, словно это ее дом, будто она уже взрослая, а не девчонка.

– Тебе еще рано…

– Плеснуть? – Бекка наполняет второй бокал, не дожидаясь моего ответа.

Есть нечто нелепое и неловкое в ее развязности и самоуверенности, будто она играет какую-то роль. Меня не отпускает мысль, что вся ее болтовня о моих попытках на нее «потянуть» тоже наигранность, Бекка к чему-то клонит. Может, Майна ее на это подбила? Или это какая-то «медовая ловушка»?

Кожа у меня становится холодной и липкой. Я беру у Бекки бокал и отхлебываю глоток, пытаясь избавиться от известкового привкуса анальгетиков и смыть остатки крови в глотке. Нос у меня слишком распух, чтобы им дышать.

– У меня никогда не было романа с Катей, – твердо заявляю я. Или так твердо, как могу с продолжающей кружиться головой. – У меня ни с кем романов не было. Однако уехала она по моей вине. – Бекка облокачивается на стол, наклонив голову. – Этот чел – или кто-то на него похожий – угрожал Кате. А София находилась рядом. – Внезапно я вспоминаю тот жуткий день, когда Катя с Софией ворвались в дом, и обе рыдали так, что едва могли говорить.

Папа! Папа!

Он говорит, что прибьет меня, угрожает, что прибьет Софию!

– София точно не помнит, что тот чел говорил Кате, – рассказываю я Бекке. – Но она увидела реакцию Кати и так перепугалась, что ее потом мучили кошмары.