Заложница

Вопрос риторический. Никто из нас не станет рисковать. Системы безопасности в аэропортах построены скрупулезно и тщательно, однако безотказных систем не бывает. Бутылочку со средством для обесцвечивания волос конфискуют, а вот небольшой пузырек геля для душа, наполненный перекисью водорода, может проскочить самый внимательный досмотр. Ножи на борт проносить нельзя, но можно проносить вязальные спицы, ножницы для рукоделия и металлические пилки для ногтей. Многое, что может послужить оружием, если уметь правильно им пользоваться.

Кармела и Эрик находятся в противоположном конце салона. Кармела нервно крутит кольцо на пальце. Миниатюрная блондинка, занимающая кресло 5J, которую я видела флиртовавшей в баре, по-прежнему стоит, и я жестом велю Эрику усадить ее на место. Когда он направляется к ней, женщина энергично шагает в сторону кухни и занимает в противоположном конце салона положение, зеркально симметричное расположению Миссури. Потом с улыбкой смотрит на Миссури и сухо кивает всем нам.

– Замбези, – произносит она. Только через пару секунд я догадываюсь, что это она так представляется.

Женщина изящная и напоминает куколку, руки ее вытянуты чуть вперед и сложены вместе, как у невесты, оказавшейся без букета. Я оглядываю ее тело в поисках взрывчатки. На ней платье из эластичного материала, свисающее с резко выступающих ключиц, чуть ниже под платьем угадывается впалый живот. Под самой кромкой подола на коленях пузырятся черные легинсы.

Замбези. Миссури. Странная пара. И уж совсем не похожая на террористок.

Миссури движется обратно к кухне, не сводя глаз с салона. Провода от пояса у нее на груди наверняка тянутся по рукаву, потому что в левой руке у нее небольшой кусочек черного пластика, в котором эти провода надежно закреплены. Правой рукой она берет микрофон громкой связи и обращается к присутствующим на борту:

– На мне достаточно взрывчатки, чтобы отправить на тот свет всех летящих этим рейсом.

Ответом ее словам становится тихое всхлипывание, такое настойчивое и непрекращающееся, что кажется, будто его издает сам самолет.

– Вы боитесь умереть, однако расточительно тратите воду, столь необходимую для выращивания сельскохозяйственных культур. Повышаете температуру океанских вод, истощая рыбные ресурсы. Ездите на машинах, когда можете ходить пешком; едите мясо, когда можете выращивать овощи; вырубаете деревья для постройки домов, чтобы разместить там бесконтрольно растущее население. Вы убиваете планету, и планета столь же напугана, как и вы, сейчас находящиеся здесь.

И это все? Ради этого они захватили самолет? Для чего они угрожали моей семье? Планета напугана? Злоба и возмущение переполняют меня, и я делаю все, чтобы они не вырвались наружу. Я представляла религиозную фанатичку, одержимую идеей, а не эту особу. Вот как выглядит безумие: седоволосая женщина в зеленом джемпере, с морщинками вокруг глаз и старческими пятнами на руках. Я вспоминаю новостные репортажи о протестах борцов за окружающую среду, и как быстро переключала канал, мгновенно выбрасывая их из головы. Возможно, немного «с приветом», но не сумасшедшие в полном смысле слова. Не опасные.

– Желание и нужда, необходимость – очень разные понятия, – продолжает Миссури. Глаза у нее как черные бусинки, лицо подвижное и оживленное. – Никто из вас не нуждался в этом полете. В вашей родной стране есть красивейшие места, а еще их множество в странах, куда можно добраться поездом или теплоходом. Вы можете работать с компаниями во всех уголках мира по электронной почте, по телефону, по видеосвязи. Вам нет необходимости разрушать планету. Это эгоистично, разорительно и затратно, и это должно прекратиться.

Я думаю и Лие и Поле Талботах, везущих домой младенца Лахлана. О женщине, надеющейся вовремя попасть в Сидней, чтобы попрощаться с умирающей подругой. О Пэт Барроу, бегущей от своих печалей. О двадцати членах экипажа, которым надо выплачивать ипотеку и кормить детей. Нужда, необходимость – понятия относительные.

– А зачем вы тогда оказались в самолете?

По салону проносится громкий возглас изумления, когда все поворачиваются, выискивая глазами задавшего этот вопрос.

– Дуг, не надо! – Джинни вцепляется в жениха, жестикулирующего с задором пьяницы в субботней вечерней комедии положений.

– Изобретатель электрической лампочки работал при свечах, – отвечает Миссури, явно приятно удивленная, нежели раздраженная подобным дерзким выпадом. – Создатель автомобиля передвигался верхом или в конной повозке. Те из нас, кто трудится во имя лучшего будущего, должны использовать имеющийся в нашем распоряжении инструментарий, чтобы открыть новые технологии.

– Почему мы еще не разбились? Вот что мне хочется знать! – раздается истерический голос из кресла с противоположной стороны салона, и каждое новое слово выкрикивается визгливее предыдущего: – Если мы все погибнем, так давайте уж поскорее! Я не вынесу этого, не вынесу!

– Кто-нибудь, заткните ей рот, – произносит Дерек Треспасс. – Вы ее услышали – если мы подчинимся, никто не пострадает.

– У нее же бомба!