Заложница артефакта

— Сожалею, ваша милость, вынужден вас оставить, — быстро пробормотал он, вырываясь. — Всё будет хорошо!

Он отскочил в сторону, в прыжке превратившись в лису, и исчез в зеленеющем перелеске. Только толстый хвост мелькнул между листьев. А Алису схватили за руки и грубо встряхнули. Черноволосый бородач в затейливых лохмотьях и грязной чалме накрутил её волосы на кулак и заставил откинуть голову назад, потянул вниз. Алиса упала на колени, но даже возмутиться не успела, а он захохотал и крикнул своим товарищам:

— Моя! Она моя!

Глава 10. Магия ариго

Хрустальный гроб стоял посреди лужайки перед храмом. Факелы, зажжённые вокруг, бросали оранжевые блики на тонко выпиленные грани, а оттуда всполохи огня перебегали на лица собравшихся родных и придворных двадцать седьмого ариго. Солнце заходило, добавляя красных красок пейзажу. Завтра будет ветер.

Фириель не пожелала остаться с матерью, ослушалась Сенору, наверное, впервые в жизни и пристроилась по левую руку Фера. В парке было душно, как перед грозой, поэтому женщины вовсю обмахивались веерами. У сестры был веер из тончайших деревянных пластинок, привезённый очень давно послами из Шахства деев. Он принадлежал ещё матери Фера, но Сенора уже много лет пользовалась приданым и драгоценностями своей предшественницы. Вероятно, она и дала Фири эту безделушку.

В груди жгло и давило. Фер надеялся, что внешне никто не замечает его состояния, но сам он едва держался. Ноги затекли от долгого стояния, стали огромными и словно каменными, хотя это было почти неважным. Внутри его был пожар. И никто, кроме ныне покойного отца, не смог бы утешить и успокоить ариго.

Они лгали. Все. Долго и нагло. В лицо. Ладно, Сенора или канцлер, им вроде как по статусу положено скрывать неприятные вещи. Но матушка Мариель? Почему она лгала своему выкормышу? Почему не призналась, не обмолвилась словечком о том, что его настоящая мать жива и здорова? Почему никто, во имя драконов Нового света, не сказал ему правду за двадцать с лишним лет?

Фири придвинулась почти вплотную и шепнула на ухо:

— Как ты создашь аватар? Ты же потерял артефакт!

— Не знаю, — процедил Фер тихо и только сейчас осознал, как болит челюсть. Стиснул зубы, называется. Релакс, ариго! Всё будет хорошо! Перстень — только костыль…

— Я помогу тебе, братик!

Её нежный голосок, такой чистый и искренний, словно зелье на рану, облегчил его боль. Он никчёмен как правитель, но у него есть Фири. Его любимая маленькая сестрёнка. Неужели настал её черёд? Раньше он защищал Фириель, даже несколько раз брал на себя её вину, как за ту разбитую вазу из приданого Сеноры. Тогда его выпороли так, что почти неделю он обедал и ужинал стоя. Теперь Фири спасёт его честь и наследование престола своей магией и своим артефактом. Хотя, как знать, хватит ли у неё сил… Фири никогда не любила заклинания, неохотно заучивала формулы и проводила почти всё свободное время за сбором и сушением трав. Матушка Мариель с умилением пророчила, что ариголетта превзойдёт всех известных травниц эпохи. Сенора же только фыркала, отмахиваясь, мол, не годится наследнице лечить больной сброд и чтобы даже не думала об этой стезе. А Фири кротко улыбалась и продолжала молча сушить, нарезать и складывать в баночки душистые целебные травки. Эх, если бы они смогли помочь создать аватар…

Статуя Великого Магистра, пяти метров высотой, украшенная свежими лилиями, установленная несколько веков назад на входе в храм, внезапно осветилась лучами заходящего солнца. Узкое длинное лицо с небольшой бородкой и прямым ровным носом на закате всегда смягчалось. Казалось, сегодня Магистр скорбит по почившему правителю аригоната. Запели трубы. Вспыхнули ярче факелы. Зашевелились фигуры в белых балахонах, откинули единым жестом капюшоны и затянули ритуальную песню. Фер вздохнул раз, потом другой, третий, словно пытаясь подготовиться к позору. Фири коснулась пальцами его руки, нашла ладонь и сжала так крепко, как только могла. Надо собраться. Собраться и сделать это, вдвоём. Не думать, не волноваться, а просто сделать.

Древний язык заклинаний, который в Старом мире называли просто латынью, звучал отовсюду. Хор пел почти шёпотом, чтобы не заглушать торжественные голоса семьи и придворных. И от этого трагического шёпота Феру стало не по себе. Вот, сейчас, ещё немного… Ещё несколько куплетов… После фразы «фасере аватар этернам»… Сейчас!

Он вытянул дрожащую ладонь к небу, глядя на хрустальный гроб, прошептал нужные слова, заученные давным-давно и повторённые вчера вечером. Фириель поддержала его руку снизу, и ручеёк её силы смешался с ручьём его собственной магии. Голубое свечение поднялось лёгким облачком из ладони, вытянулось в свечку, расширилось, клубясь светлой дымкой по краям. Кто-то из присутствующих дам всхлипнул, другие восхищённо зашептались. Но Фер чувствовал, что магии не хватит. Выйдет крохотный зверёк вместо великолепного зверя. Пшик выйдет…

— Папа! — шепнул Фер, — Папа, помоги мне!