Заложница командора

Два голоса слились в унисон. Я горько улыбнулась их единому порыву и покачала головой:

 — Не старайтесь. Я наелась космосом и приключениями по самое небалуйся. Отныне вся моя жизнь будет неразрывно связана с Землей.

Глава 16

Спустя шесть месяцев…

 — Каролинка, ну куда тебя опять несет? — Мама почти привычно заломила руки. — Только улыбаться начала, вон Марек уже начал на свадьбу намекать, а ты…

Я отложила недосложенный пиджак от костюма и села рядом с чемоданом на кровать:

 — Мам, прости, но ты же сама понимаешь, что таким людям не отказывают. Мэр лично приехал к нам домой, чтобы просить меня присоединиться к делегации. Вот как ты себе представляешь в такой ситуации мой отказ?

Мама вздохнула:

 — Ох, чтоб ему, этому мэру! Только о своей выгоде и печется!

Я невольно усмехнулась:

 — Мам, ну что ты в самом деле! Подумаешь, командировка! В конце концов, это даже не космос. Это Земля. Всего лишь Нью Йорк. Если на субботу-воскресенье не будет протокольных встреч, я смогу прилетать домой. 

Мама испуганно всплеснула руками:

 — Это ж какие деньжищи!

Я пожала плечами:

 — Ну а что делать, если тебе так будет спокойнее?

 — Ох, Каролинка! Да не за меня надо переживать! Вон, Марек пятый месяц за тобой увивается! Смотри, надоест мужику ждать! Другую себе найдет!

Я равнодушно пожала плечами:

 — Пусть ищет. Его воля. Я ему ничего не обещала. Это его идея с ухаживаниями.

 — Ну как так? Каролина! Испокон веков мужики всегда проявляли инициативу, ухаживали за понравившейся девицей…

Скривившись, как от зубной боли, я торопливо прервала родительницу:

 — Мам, хватит уже! Я не пойду за Марека в любом случае!

Мама сникла:

 — Значит, все-таки кто-то есть у тебя. Кин — он кто? — Я вздрогнула и торопливо отвернулась. — Ты часто его зовешь по ночам. Раньше, так за ночь несколько раз, и постоянно плакала во сне. А сейчас уже реже. Но все равно я иногда слышу. Дочка, ты его ждешь?

Каждое мамино слово хлестало меня по плечам как кнутом. Больно было невыносимо. Хотелось сбежать, спрятаться, скрыться куда-нибудь. Но бежать было некуда. Я вернулась домой, в родное гнездо. Полагая, что дома и стены лечат. Но я ошиблась. Больно было, как прежде.

Покачав головой, я вновь принялась складывать вещи:

 — Не важно, мам, кто он. Он остался в прошлом, на другой планете. И поверь, ему не до меня.

Слова давались с трудом. Царапали изнутри горло. Больно, почти до крови. Наверное, от этого глаза застилали слезы.

Мама встала со своего места, подошла ко мне и обняла меня со спины:

 — Дочка, но раз ты его так любишь, то, может, есть смысл ехать к нему и бороться за свою любовь?

Ответить сил не оказалось. Горло внезапно сжалось так, что ни пикнуть, ни вздохнуть. Вот как объяснить маме, что командор не женой меня видеть желает, а всего лишь игрушкой? Просто любовницей. Я покачала головой, надеясь, что мама меня поймет и оставит покое. Но родительница, упрямая в своей слепой материнской любви, гнула свою линию дальше, не понимая, очевидно, на сколько больно делает мне:

 — Ну тогда выходи за Марека. Он достойный молодой человек. Сможет прокормить и тебя и дитенка. Или выбери себе кого другого. Только не оставайся одна. Годки твои идут. Рожай, пока можно.

Если мне было больно от слов мамы про Кина, то теперь меня просто раздирало на части от боли. И я не выдержала. Оттолкнула опешившую родительницу и выбежала прочь из комнаты.

В ванной я долго умывалась холодной водой, не столько пытаясь успокоиться, сколько пытаясь вновь затолкать куда-то поглубже растревоженные чувства и воспоминания. Я так и не решилась рассказать родителям про все, что со мною произошло. Вот как можно сказать маме, что ее дочка — теперь мутант? И что какой мне смысл выходит замуж, если я переживу не только своего мужа, но и скорее всего собственных детей? Если они у меня будут. В документе, который пришел из Академии, по поводу моей репродуктивной функции была крайне туманная формулировка. Из которой я сделала вывод, что яоху и сами не знаю, смогу ли я хоть от кого-то родить.

Да, тогда в кабинете у яоху я не слушала почтенного профессора, слишком шокированная его словами про то, что я сама мутирую, и про то, что целесообразно сделать такими всех землян. Но когда пришли мои документы из Звездной Академии, среди всех аттестатов и характеристик обнаружилась краткая выжимка из моей «истории болезни», в которой доступным языком пояснялось все, что со мной уже сделал вживленный генетический код. И что ему только предстояло сделать.

В частности, срок моей жизни был увеличен по предварительным оценкам в пять-шесть раз. То есть, если бы, оставаясь землянкой по ДНК, я бы прожила не более ста двадцати-ста тридцати лет, то теперь минимум проживу лет пятьсот. Прочитав эти строки, я долго истерически хохотала. Вот был бы Мираку сюрприз, если бы он решился сделать меня своей любовницей в расчете на то, что я долго не проживу.