Заложница мафии

Я киваю спешно, не задавая лишних вопросов, но сдержаться не могу. Лечу ему навстречу, утыкаюсь носом в пропахший сигаретами джемпер, в носу щиплет от непрошенных слез. Так сжимаю его в объятиях, боясь — что это может быть в последний раз.

Боясь, что могу навсегда лишиться и его, и сына.

Только не разревись, Мирослава, только не реветь…

Ладонь Давида на моем затылке, он голову мою поворачивает так, что мы касаемся лбами друг друга.

— Все будет нормально, сырость разводить не смей. Слушайся дядю Имрана, ему нельзя нервничать.

За спиной фыркает Шерхан, а я киваю снова, а потом целую Давида. Его губы вкуса горького табака и горечи расставания, и весь наш поцелуй напитан острым чувством риска и опасности, но я запрещаю себе об этом думать. Я должна быть сильной — для моих мужчин должна.

— Все, погнали.

Вещей у меня не так много, маленькая сумка, я перекидываю ее через плечо, глядя на то, как мужчины расходятся по машинам. Давид уже не смотрит в мою сторону, он собран и деловит, и я ловлю взглядом в наполненном тестостероном обществе его затылок, прежде чем он скроется в одном из темных, наглухо тонированных автомобилей.

Мы разъехались почти сразу, я еще поначалу вертела головой, чтобы понять, куда свернул джип, увозивший Давида, а потом успокоилась, затихла на заднем сидении, сжимая в руках сумку.

Не задумывалась о том, куда везут меня. Просто думала, что подождать еще немного, и мы с сыном увидимся. Лишь бы все было нормально…

Мне сейчас так остро хотелось пообщаться с Давидом, проинструктировать его о том, как надо вести себя с Сережей, что говорить, чтобы не напугать, как помочь, если вдруг случится приступ. Он совсем не знал нашего сына.

Только все это было в данный момент неосуществимо, и все, что оставалось, надеяться на везение Давида.

Занятая своими мыслями, я не заметила, как мы подъехали к большому, охраняемому коттеджу. Несколько человек охраны, таких же восточных кровей, что и Шерхан. Водитель открыл дверь, выйти не помог, просто встал рядом, ожидая, когда я покину салон.

Я покрутила головой, разглядывая добротный дом с облицовкой из дорогого камня, сзади виднелась ухоженная лужайка, садовые качели. На крыльце сидела белая кошка, деловито облизывавшая свою лапу.

— Кссс-кссс, — позвала я ее, кошка на мгновение оторвалась от своего занятия, смерив меня надменным взглядом светлых глаз, а потом вернулась к своей лапе. Через пару минут появился и сам Шерхан, вышел из-за руля своего темного гелика, встал рядом. Смотрит оценивающе, в руках четки крутит. Я голову вскинула, в глаза ему заглядывая.

— Я тебя приведу в свою семью. Очень надеюсь, что ты не пиздишь по поводу того, кто отец твоего ребенка и Давид не напрасно своей башкой рискует. Если это не его ребенок, лучше скажи прямо сейчас.

— Это его ребенок. У меня, может, был не один мужчина в жизни, но я точно знаю, от кого родила.

Он помолчал, продолжая меня разглядывать, я переступила с ноги на ногу, надеясь, что этот допрос не продлится долго. Наконец, Шерхан отвернулся и первый пошел по ступенькам, бросив мне:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Идем.

Открыл входную дверь, я вошла следом за ним в светлую, просторную прихожую.

— Белоснежка, — крикнул он куда-то вглубь дома, — встречай гостей, мы приехали.

Глава 38

Шерхана я с собой не взял. Он прав был — я рискую всем. И его семьёй тоже, пусть и не имею на это права. Но остановиться не смогу. Со мной нет ни моих людей, ни армии Шерхана. Один молчаливый смуглый водитель, за всю дорогу не проронивший и слова.

План был проработан досконально, это стоило мне пары бессонных ночей, сотни выкуренных сигарет и литров крепкого кофе, только на нем я и держался. Но выходило, что все это — часть плана. Шерхан, помня, как филигранно я наебал его несколько лет, даже с уважением на меня поглядывал, но все равно больше на силу рассчитывал. А силой здесь никак не выйдет. Слишком громко, слишком много внимания привлечём, а ещё — прольем кровь.

— Здесь, — говорю я. — Скоро.

У нас в запасе тридцать — сорок минут. Парень, что оставлен на наблюдательном посту позвонит примерно за пятнадцать минут. Съезжаем с дороги на проселочную, тормозим. Молчаливый водитель выходит, откручивает номера, ставит другие, обклеивает машину лентой по периметру, устанавливает на крыше мигалку, затем надевает форму. За короткое время мы превращаемся в наряд гибдд, я тоже накидываю жилет и фуражку, хотя из машины выходить не буду.

— Едет, — звонит наблюдатель.

Возвращаемся на дорогу и занимаем позиции. Внимательный человек легко бы заподозрил липу, нашёл несоответствия, но люди боятся полиции, на моих глазах несколько автомобилей сбрасывает скорость, водители судорожно накидывают ремни. Наконец показывается нужный нам автомобиль. Недорогой, отечественного производства, далеко не новый. Марат, так зовут моего водителя, выходит на дорогу и поднимает жезл. Автомобиль послушно притыкается к обочине.

— Нарушаем, — говорит Марат, и я впервые за это утро слышу его голос. — Нехорошо. Документы.