Заложница мага

— Диадема сама выбирает женщин, которым желает служить. Многие царицы мечтали, чтобы она откликнулась на их зов, но никакие страстные мольбы не помогали. Избранными становились только самые достойные жены царей. Но иногда случалось невероятное: вместо матери благосклонность артефакта получала дочь. Это значило лишь одно — она становилась единственной наследницей рода. Если сыновья рождались, то погибали; если родители не жаловались на здоровье, то вскоре это менялось и смерть настигала и их. Словно диадема определяла будущее…

Не запрещай мне венец говорить о нем, я бы многое узнала гораздо раньше. Но я испытывала нехватку воздуха каждый раз, когда думала: что было бы, открой я кому-то, кроме Дамиана Грасаля, правду?

— Жаль, многие сведения теперь потеряны. Разве что Лиран Фалькс знает больше.

— Потеряны? — искренне удивилась я. Неужели родители не были до конца искренне с Викаром? Это не укладывалось в голове!

— Самые главные секреты рода Фалькс, включая и тайные знания об артефактах царской власти, всегда передавались лишь прямым наследникам. У меня было два брата, из которых я — младший. Никто не догадывался, что именно мне перейдет в итоге корона, хотя, как ты знаешь, мой старший брат успел посидеть на троне и даже обзавестись наследником — Лираном. Средний — же скончался, когда я уже жил в Сагассе, оставив память о себе только в воспоминаниях близких, но не народа.

— Не будь Лиран таким чудовищем, то сейчас бы правил, — сказала я, а сама задумалась: не потому ли Дамиан Грасаль искал встречи с племянником отца, которого самолично лишил престола, что желал узнать больше об артефактах Фальксов? Ведь Лиран может быть сейчас единственным, кто ведает сверх того, что написано в дневниках покойной царицы.

— Я мечтал о короне лишь в самом детстве, но это желание быстро испарилось, когда на смену ему пришли более сильные и глубокие, — я сразу же навострила уши. — Итолина — дочь моего наставника. Она жила во дворце с самого детства. Более смышленая, чем многие дети аристократов, но недостаточно знатная, как отпрыски придворных, она чувствовала себя обреченной на одиночество. А я… Я еще юнцом понял, что такой, как Ита, нет во всем мире. На нашу привязанность закрывали глаза, пока это не являлось проблемой. Все думали, мои чувства пройдут, это всего лишь глупая блажь, а если даже нет — всегда можно взять ее в любовницы, женившись на «правильной» женщине. Но связь между нами с каждым годом лишь прочнела, и я понял, что не желаю видеть никого, кроме Итолины, своей женой.

— Тогда на тебя ополчилась вся семья? — тихо спросила я.

— Как не странно, нет, — усмехнулся Викар. — Родители, конечно, высказались против, но братья поддержали. Они хоть и насмехались над моими чувствами, но отнеслись с пониманием. Всех нас душила несвобода придворной жизни. А вот отец Иты… Как очень набожный человек, он запретил дочери появляться дома, если она опорочит свою репутацию. Ха! Да никто из них никогда не верил, что я на ней действительно женюсь. Мне едва исполнилось пятнадцать, и я исчез из дворца — никто, кроме братьев, не знал, где я нашел кров.

— Вы поженились тайно? — вопрос прозвучал почти спокойно. Я сумела привести мысли в порядок и даже немного свыкнуться с мыслью, почему именно Викар не желал признавать бастарду. Ведь я никакая не незаконнорожденная, а великая княжна — нет никакого смысла давать титул ниже, чем он уже есть.

— Да, никто так и не узнал. Я даже братьям не сказал, сам не понимаю, почему это скрыл еще и от них. Лишь только потом осознал, что поступил верно… Прошло пять лет, и Медон, мой старший брат, приехал нас навестить. Итолина только недавно родила и чувствовала себя слабой. Встретив гостя, она ушла в покои. А я хвастался рождением желанной дочери… Помню, отвлекся лишь на миг, чтобы отдать указания прислуге о чае. Мы замечательно провели время с братом, а когда он ушел, я пошел навестить тебя в колыбели. Сердце почему-то кололо от беспокойства. Ты радостно смотрела на меня огромными синими глазами, а я ощущал необъяснимую тревогу. Взял тебя на руки и обнаружил в кроватке непонятную тряпицу с будто бы меловыми разводами.

— «Белый мор»! — охнула я и подалась вперед, поближе к отцу. — Но почему, почему он так поступил?

Страшно представить, что пережил папа. Изгнание, предательство близких и покушение на родную дочь… Жизнь Викара имела мало светлых полос.

— Я задал себе тот же вопрос, но никаких разумных объяснений поступку брата не нашлось, кроме обычной зависти. Как же я тогда забеспокоился! Ты такая слабенькая, хрупкая… Излечиться младенцу не каждый маг поможет, у меня золотых в обрез, а единственные, кто должны помочь — братья, предали: я не верил, что они не обсудили планы Медона между собой заранее.

— Ты не мог знать, что я не заболею, — попыталась утешить отца.

— Напротив, Айрин. Ты заразилась.