Заложница. Сделка

Какая внезапная проблема может помешать её успешному обучению, ведь уже несколько лет Таэль с успехом овладевает премудростями особого искусства, и даже считается способной ученицей? Его память тщательно просеивала воспоминания обо всех, сказанных Ганти и хозяевами приюта словах, и проскользнувших намёках, ища наиболее веские и правдоподобные поводы для тревоги, ради которой Ганти взял с ученицы клятву. И внезапно сам собой возник новый вопрос, какую можно было измыслить клятву, чтобы Таэль и сейчас, по прошествии пяти лет, боялась её нарушить?

— Чем таким ты поклялась, здоровьем, жизнью или кем-то близким, — немедленно задал вопрос Харн, — что до сих пор боишься нарушить данное слово?

— Первым, — виновато вздохнула тень, и опасливо оглянувшись на занавешенное зеркало, еле слышно шепнула — и не только своим.

— Вот как… — нахмурился Хатгерн, оказывается, не напрасно он возненавидел этого негодяя с первого взгляда, — и у того, кто потребовал с наивной зелёной девчонки страшную клятву есть возможность даже здесь наказать тебя за её нарушение?

Таэль только молча кивнула. Тогда, пять лет назад, гордая своим особым предназначением, она с лёгкостью отреклась от возможности жить такой же жизнью, какой живут все окружающие люди и существа. Найти себе единственного спутника жизни, заниматься вместе с ним обустройством уютного семейного гнёздышка, рожать и растить детей… все это казалось юной девчонке скучным и унылым, ни в какое сравнение не идущим с таинственным и опасным ремеслом тени.

К тому же Ганти умел очень интересно рассказывать о тех случаях, когда знаменитые мастера — тени спасали различные герцогства от войны и гибели. И ради справедливости нужно признаться, все эти пять лет она считала, что поступила очень верно, когда согласилась пройти предложенный ей ритуал. Впрочем, как Таэль теперь понимает очень ясно, отец, Ганти и Бенфрах сделали всё, чтобы у неё не было и тени сомнения в правильности принятого решения.

— Это конечно невесело, — подумав, честно признал Харн, — но найти выход можно из любого положения, если сильно захочешь, конечно. А я хочу… ещё никогда в жизни я не был хоть в чем-то так уверен, как в этом. И потому мы продолжим угадывать… какой способ придумала гильдия теней, чтобы удержать тебя от нарушения данного слова? Чем они закрепили данную тобой клятву? Лично я знаю несколько способов, зачарованные зелья, такие как яд, дарованный заложницам герцогиней Лигурией, особые артефакты, которые невозможно снять, подобно нашим, и запретный ритуал на крови… Мин? Мне показалось? Неужели именно он? Ну они и негодяи!

Никогда ещё Таэльмину так яростно не захлёстывала горькая боль и обида, как сейчас, под расстроенным взглядом этих зелёных глаз. Ни в то чёрное утро, когда ей сообщили о внезапной гибели отца, с вечера долго обсуждавшего с нею свои далеко идущие планы, ни в другой, не менее несчастливый вечер, когда Зарвес приказал собираться в путь.

Казалось все несбывшиеся мечты и неудавшееся поступки, невысказанные упрёки и осознание недополученной от родителей ласки, постепенно созревшее в её душе после смерти отца, вдруг скрутились в груди в тугой неудобный комок, не позволяющий ни вздохнуть, ни произнести хоть слово. И только невесть откуда взявшиеся слезы, казалось, накрепко запертые в кулачке непреклонной воли, вдруг самовольно прорвали железный запрет и покатились из глаз тёплыми дорожками.

— Таэль…радость моя… не плачь, малышка… ты же самая смелая и умная… я клянусь тебе, мы найдём отмену этому проклятому ритуалу… на все пойду ради твоей свободы… хоть на край света… только не плачь… — бессвязно бормотал Харн, неумело стирая прямо ладонью солёные капли и покрывая личико невесты нежными поцелуями.

Горячее сочувствие и щемящая, никогда неизведанная им прежде нежность затопили душу герцога, и вместе с ними пришло внезапное понимание истинности всех обещаний, какие он готов был дать своей малышке, лишь бы она не давилась беззвучными, горькими слезами.

Да и не просто обещания, всю жизнь, всю кровь и плоть по капле хотел бы он отдать, лишь бы избавить её от последствий ритуала, к которому подтолкнули по — полудетски наивную тень многоопытные интриганы.

— Любовь моя… — слова, которых обычно Хатгерн старательно избегал в общении с Жазьеной и подобными ей женщинами для развлечений, теперь сами рвались с губ и казались единственно верными и достойными девушки, вздрагивающей от горьких рыданий у него на плече, — моя единственная…

Самый лучший способ утоления женских слез, какой только знал Харн, никогда ещё не доставлял ему самому столько удовольствия, и герцогу уже начало казаться, что ещё немного и тень ответит на его жаркие поцелуи.

Но она вдруг вся сжалась и отпрянула от него, как от ядовитой змеи, и пару секунд герцог с недоумением искал ответа на встревоженном лице любимой. А затем услыхал, как с негромким металлическим лязгом ползёт из затвора щеколда и чуть скрипнув, отворяется входная дверь.