Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Къ исходу 17 78 года, положеніе Безбородки при дворѣ окончательно упрочилось, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, онъ для разживы началъ заниматься винокуреніемъ. «Прямая надобность — писалъ по поводу такихъ занятій Безбородко — убѣждаетъ браться за подобные промыслы, ибо и теперь то же скажу, что служба наша пріятна и видна, но не скоро полезна бываетъ, а представлять у двора приличную функціи фигуру довольно надобно иждивенія въ такомъ мѣстѣ, гдѣ что шагъ ступить, то и платить надобно. Впрочемъ, я не могу довольно нахвалиться своимъ пребываніемъ здѣсь. Ея императорское величество отъ дня въ день умножаетъ ко мнѣ свою повѣренность. Для собственнаго вашего знанія скажу, дабы не причли сего въ самохвальство, что меня вся публика и дворъ видитъ, яко перваго ея секретаря, потому что чрезъ мои руки идутъ дѣла: сенатскія, синода, иностранныхъ дѣлъ, не включая и самыхъ секретнѣйшихъ, адмиралтейскія, учрежденія намѣстничествъ по новому образцу, да и большая часть дѣлъ; отзывами своими неоднократно всѣмъ знатнымъ и приближеннымъ изразить изволила свое отмѣнное ко мнѣ благоволеніе и уваженіе по трудамъ моимъ. Хотя я ни малаго сомнѣнія не имѣю, что и самаго существеннаго воздаянія отъ щедротъ ея ожидать долженъ, но и такое милостивое въ разсужденіи меня обращеніе есть величайшимъ для меня одобреніемъ и утѣшеніемъ».

Не смотря на близость Безбородки къ государынѣ, онъ въ продолженіе трехлѣтняго пребыванія при дворѣ оставался лицомъ малочиновнымъ и только 1-го января 1779 года былъ произведенъ изъ полковниковъ въ бригадиры. Теперь главною заботою Безбородки было: удержать за собою ранговыя имѣнія и расширить предпринятое имъ винокуреніе. Не прошло и трехъ мѣсяцевъ со дня производства Безбородки въ бригадиры, какъ ему пожаловала императрица въ Бѣлорусіи за его «ревностную службу» 1,222 души, «кромѣ жидовъ», жившихъ въ этихъ волостяхъ.

По поводу такого пожалованія не лишнимъ будетъ привести изъ письма Безбородки къ отцу нѣсколько строкъ, показывающихъ взглядъ его на награды такого рода, и его разсчетливость. «Не смѣлъ я отягчать таковымъ выборомъ въ Малой Россіи; надлежало бы тутъ обидѣть кого нибудь изъ своей собратіи, вопреки сему священнѣйшему правилу, чтобъ никому того не дѣлать, чего себѣ не желаешь. Своихъ же у рядовыхъ я для того не полагалъ въ число, что тутъ и выигрыша было бы не много, ибо они перемѣнили бы только натуру, а доходы все тѣ же остались бы. Владѣть ими можно спокойно, покуда мнѣ прилично остаться въ чинѣ военномъ; ибо не только бригадиръ, но и генералъ-маіоръ можетъ быть подобнаго полку полковникомъ; а ежели какая либо реформа случится, то я не думалъ бы, чтобъ встрѣтилась трудность въ полномъ тѣхъ маетностей присвоеніи».

Безбородко воспользовался своимъ служебнымъ положеніемъ для того, чтобъ обезпечить пожалованное ему имѣніе отъ тяжбъ и расхищеній, такъ какъ полоцкій губернаторъ «взялся защищать имѣніе отъ обидъ и распорядить въ немъ первое хозяйство».

Между тѣмъ значеніе Безбородки, какъ человѣка дѣло-ваго, усиливалось. По словамъ Гельбига: «никто изъ государственныхъ министровъ не могъ, даже въ труднѣйшихъ случаяхъ и по какой бы-то ни было отрасли государственнаго управленія, представить государынѣ такого яснаго доклада, какъ Безбородко. Однимъ изъ главнѣйшихъ его дарованій было искусство въ русскомъ слогѣ. Когда императрица давала ему приказаніе написать указъ, письмо, или что-либо подобное, то онъ уходилъ въ пріемную и, по разсчету самой большой краткости времени, возвращался и приносилъ сочиненіе, написанное съ такимъ изяществомъ, что ничего не оставалось желать лучшаго».