Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий (репринт, старая орфография)

Съ наступленіемъ 1786 года почти одновременно Екатерина назначила Безбородку членомъ «коммисіи о дорогахъ въ государствѣ» и членомъ совѣта при ея императорскомъ величествѣ. Труды коммисіи, существовавшей слишкомъ десять лѣтъ, остались почти неизвѣстны. Только спустя почти десять лѣтъ послѣ своего учрежденія, она представила императрицѣ докладъ «съ первою частію генеральныхъ правилъ о строеніи дорогъ въ Россіи». Что касается совѣта, то за время нахожденія въ немъ членомъ Безбородки состоялось 872 протокола, изъ которыхъ не подписаны имъ 253. Кромѣ того всѣ доклады въ совѣтѣ шли черезъ него, а также на предварительное его разсмотрѣніе шла большая часть переписки, поступавшей въ совѣтъ.

Когда въ совѣтѣ окончилось разсмотрѣніе проекта по учрежденію государственнаго ассигнаціоннаго банка, — противъ чего такъ основательно возставалъ генералъ-прокуроръ князь Вяземскій — то Безбородко въ письмѣ своемъ къ Потемкину, заявляя о своихъ долгахъ, выражалъ желаніе, чтобъ ея величество благоволила пожаловать ему, Безбородкѣ, изъ недвижимыхъ имѣній въ Малой Россіи «нѣкоторое количество прилегаемыхъ къ его деревнямъ и кои, хотя разсѣяны, состоятъ въ разныхъ частяхъ самыхъ мелкихъ и приносятъ самые же мелкіе доходы, но для него тѣмъ выгодны, что его маетности оными поправятся». При этомъ случаѣ Безбородко «ввѣрялъ свой жребій благодѣтельному старанію» Потемкина и просилъ, чтобъ отстранить сомнѣніе государыни на счетъ значительности имѣнія «по множеству названій деревень малороссійскихъ». Безбородко получилъ желаемое и ему было дано 1,200 душъ.

Со времени опредѣленія Безбородки въ совѣтъ, сношенія его съ императрицею стали еще чаще, и онъ 20-го августа 1786 года былъ пожалованъ въ гофмейстеры. По поводу этого, Гарновскій въ своихъ письмахъ къ Попову, любимцу Потемкина, сообщалъ: «слышно также, когда графъ Александръ Андреевичъ пожалованъ гофмейстеромъ, государыня изволила, будто бы, отозваться, что внесенныя къ ней о семъ просьбы означаетъ ничто иное, какъ сдѣланные противъ графа Безбородки заговоры».

Бъ новой своей должности, — впрочемъ, какъ это было еще и прежде при поѣздкѣ Екатерины въ Бѣлоруссію, — Безбородко распоряжался теперь па счетъ предстоявшаго путешествія государыни въ новопріобрѣтенный Россіею Крымъ. Но видно распоряженія его не имѣли особой силы. Такъ, напримѣръ, онъ писалъ, что «мебели» въ путевыхъ дворцахъ должны быть «простые, нужные для одной только необходимости, а не къ украшенію», между тѣмъ это путешествіе Екатерины было обставлено на каждомъ шагу изумительною роскошью и всевозможными удобствами.

На этотъ разъ Безбородко заботился о своихъ удобствахъ и внѣшней представительности. Такъ, кіевскому генералъ-губернатору, графу Румянцеву, онъ писалъ: «что касается до меня, то я совершенно полагаюсь на милостивое вашего сіятельства распоряженіе, осмѣливаюсь донести, что по качеству министра иностранныхъ дѣлъ, нельзя мнѣ обойтись безъ нѣкотораго рода репрезентаціи; слѣдственно хотя я предпочту и не ближній домъ, но нѣкоторый не много пообширнѣе и выгоднѣе, тѣмъ болѣе, что однажды или дважды пріѣхать во дворецъ въ извѣстное и обыкновенное время, не будетъ мнѣ въ тягость».

7-го января 1787 года императрица изъ Царскаго Села тронулась въ путь. Поѣздъ ея состоялъ изъ 200 раззолоченныхъ экипажей. На издержки по этому путешествію было назначено 4,000,000 рублей, не считая, конечно, тѣхъ особыхъ мѣстныхъ затратъ, которыя должны были быть произведены на мѣстныя средства для достойнаго пріема государыни и ея громадной свиты.

Въ Нѣжинѣ императрица побывала въ домѣ Безбородки. Здѣсь онъ имѣлъ случай представить ей своихъ родственниковъ: Милорадовича и Миклашевскаго, на которыхъ было обращено особенное вниманіе государыни. По поводу этого, Гарновскій писалъ Попову: «Александръ Матвѣевичъ (Мамоновъ) почитался оставленнымъ за болѣзнью въ Нѣжинѣ и отъ двора навсегда удаленнымъ. Нѣкоторые признавали къ престолу приближеннымъ Милорадовича, а другіе — Миклашевскаго. Оглашенныя въ газетахъ царскія милости, въ бытность въ домѣ Миклашевскихъ явленныя, почитались достовѣрнымъ знакомъ монаршаго къ сей фамиліи благоволенія».

Во время этого путешествія Безбородко привезъ въ Кіевъ изъ Канева для свиданія съ Екатериною короля Станислава-Августа Понятовскаго, съ которымъ онъ предварительно окончилъ переговоры по нѣкоторымъ политическимъ вопросамъ. Впрочемъ, переговоры эти не сопровождались никакими послѣдствіями, такъ какъ въ сущности всѣ они сводились только къ слѣдующимъ словамъ, сказаннымъ королю Безбородкою: «будьте увѣрены, что все уладится; мы въ принципахъ сходимся; только не нужно разславлять этого, ни собирать экстраординарнаго сейма, чтобъ не возбуждать противъ себя сосѣдей».

Положеніе Станислава-Августа, при свиданіи съ императрицею, было крайне затруднительно. Понятовскій, пользовавшійся нѣкогда чрезвычайною ея благосклонностью, былъ теперь ей въ тягость и она хотѣла спровадить его отъ себя какъ можно скорѣе.

На третій день послѣ своего отъѣзда, король прислалъ Безбородкѣ свой портретъ, богато украшенный брилльянтами.