Въ безпрерывныхъ, разнообразныхъ и сложныхъ дипломатическихъ переговорахъ съ тѣми и другими европейскими кабинетами — въ переговорахъ, о которыхъ съ большими или меньшими подробностями сообщаетъ г. Григоровичъ въ своемъ изслѣдованіи, собственно для насъ любопытны лишь тѣ. при которыхъ мелькаетъ имя Безбородки. Мы говорили уже о томъ, какъ онъ переговаривался лично съ королемъ польскимъ и упомянули объ его участіи въ вопросѣ о войнѣ съ Турціею. Война съ Турціею поглощала теперь вниманіе и государыни и представителей правительства тогдашняго времени въ Россіи. Въ добавокъ къ этому, оказалась вещественная угроза Россіи со стороны Швеціи. Въ виду этого, 28-го марта 1788 года, Безбородко предложилъ въ совѣтѣ соображенія свои «нужныхъ мѣрахъ, къ огражденію и обезпеченію границъ нашихъ, лифляндскихъ и финляндскихъ», и составилъ записку изъ прежнихъ плановъ и росписаній на случай диверсіи со стороны Шведской.
Въ началѣ этой записки Безбородко изъяснялъ: «Осторожности пограничныя въ здѣшней части приняты должны быть такія, чтобы оныя обезпечить не только противъ шведскаго нечаяннаго нападенія, но и на случай какихъ либо покушеній со стороны короля прусскаго. Хотя многіе изъ мѣръ, тутъ представленныхъ, требуютъ времени, но необходимо за нихъ приняться и, по крайней мѣрѣ, впредь отвратить подобные недостатки, какіе здѣсь встрѣчаются». Поэтому, онъ предлаталъ сдѣлать распоряженія по тремъ частямъ: морской, сухопутной и политической. Предлагалъ онъ: привести въ порядокъ эскадры, исправить порты: Кронштадскій, Ревельскій и Балтійскій и финляндскія крѣпости. Кромѣ того, онъ указывалъ на «укомплектованіе пограничныхъ крѣпостей излишними церковниками» въ Астрахани и Сибири, даже семейными, и «на формированіе хоругвъ (отрядовъ) бѣлорусскихъ изъ межой шляхты».
При томъ положеніи, какое по вопросамъ внѣшней политики занималъ Безбородко, важнѣе всего узнать его мнѣніе по этимъ дѣламъ, и относительно ихъ онъ предлагалъ слѣдующій образъ дѣйствій.
«Съ датскимъ дворомъ — писалъ онъ — заранѣе о всемъ снестись и согласиться о дѣйствіяхъ ихъ въ пользу нашу на сухомъ пути и на морѣ. Графа Разумовскаго наставить какое ему имѣть поведеніе въ сихъ обстоятельствахъ, и въ случаѣ покушеній и возможности, стараться возбудить въ Финляндіи и Швеціи волненіе, чего ради долженъ онъ будетъ, при наблюденіи за поступками короля и его креатуръ, употребить всемѣрное попеченіе, утверждать добронамѣренныхъ къ нашей пользѣ, умножить число ихъ пріобрѣтеніемъ новыхъ, какъ въ столицѣ, такъ и въ провинціяхъ, внушать имъ, что у насъ не могутъ быть никакіе противу Швеціи замыслы, что мы желаемъ имъ покоя и возстановленія ея вольности, и что собственныя ихъ отечество пользы наилучшимъ будетъ служить убѣжденіемъ отвращать легкомысленную ихъ короля рѣшимость на какое либо предпріятіе, тѣмъ болѣе, что кромѣ бѣдствій и тягостей, съ войною сопряженныхъ, послѣдованія ея, конечно, самыя вредныя для Швеція быть могутъ".
Кромѣ того, Безбородкѣ передано было государынею на разсмотрѣніе «Положеніе, на какомъ можетъ быть набрано и содержано войско охочихъ казаковъ". «Положеніе" это было составлено надворнымъ совѣтникомъ Капнистомъ. Независимо отъ этого, возникло предположеніе о привлеченіи въ русскую службу опытныхъ офицеровъ изъ иностранцевъ. Хотя съ «Положеніемъ" Капниста Безбородко и согласился, по какъ находившійся «въ услугахъ" князя Потемкина онъ полагалъ необходимымъ спросить мнѣніе его свѣтлости. Въ свою очередь и Потемкинъ согласился съ предположеніями Капниста, но не извѣстно, почему они не были приведены въ исполненіе.