Замѣчательныя судебныя дѣла

Итакъ, вотъ тѣ данныя, которыя послужили мировому судьѣ достаточнымъ поводомъ для обвиненія Константиновой. Я увѣренъ, что съѣздъ, строго взвѣсивши и оцѣнивши добросовѣстность и справедливость этихъ показаній, не придастъ имъ той силы и значенія, какое было дано мировымъ судьею.

Обращусь къ другой сторонѣ медали, а именно къ отвѣтственности Константиновой, еслибъ даже и была какая — нибудь возможность признать ее виновной. И такъ, допустивъ, что все, заявленное повѣреннымъ истцовъ, есть чистая, голая истина, и что Константинова дѣйствительно пріѣзжала къ Пуговкинымъ съ цѣлью склонить Марью Федоровну на любовную связь, и при такомъ — я прошу замѣтить, — только предположеніи, возможно ли примѣнить къ поступку Константиновой тотъ законъ, которымъ руководствовался мировой судья при рѣшеніи этого дѣла? Для лучшаго разумѣнія, я, согласно съ рѣшеніемъ судьи, раздѣляю дѣйствія Константиновой на два отдѣла: 1) проступокъ сводничества, и 2) оскорбленіе дѣйствіемъ Пуговкиныхъ.

Прежде всего, мнѣ кажется, въ данномъ случаѣ слѣдуетъ обратить вниманіе, — былъ ли совершенъ Константиновой проступокъ сводничества, или только она покушалась на него, или же только дѣлала приготовленія къ совершенію проступка. Отвѣтъ не труденъ, и разрѣшенія его мы поищемъ въ самомъ протоколѣ мироваго судьи и въ показаніяхъ свидѣтелей и обвинителей. Изъ свидѣтельскихъ показаній видно, что Константинова, пріѣхавъ въ первый разъ 22 октября, вызвала горничную и просила ее передать хозяйкѣ, Марьѣ Федоровнѣ, что будто бы Николай Ивановъ Каулинъ влюбленъ въ нее. Тоже самое повторилось и второй разъ. Прошу замѣтить, что оба раза Константинова не домагалась личнаго свиданія съ г-жею Пуговкиною. — Вотъ единственное дѣйствіе, въ которомъ могла бы быть обвинена Константинова. Посмотримъ же теперь, что сдѣлали Пуговкины съ самаго начала, узнавши отъ горничной о пріѣздѣ Константиновой. Мы видимъ, что вмѣсто того, чтобы предупредить проступокъ, остановить его, они, трудно понять, съ какою цѣлью, стараются, напротивъ, подстрекать къ совершенію проступка, дѣлаютъ западни, вызываютъ сами на оскорбленіе. Судъ самъ обсудитъ, насколько подобныя дѣйствія добросовѣстны. Съ перваго же раза они приказываютъ горничной притворно высказываться, что она боится сама сдѣлать это предложеніе, просить у Константиновой совѣта, какъ лучше это сдѣлать, и, наконецъ, горничная, чтобы завлечь, обѣщается переговорить съ барыней. Этого мало. Во второй пріѣздъ горничная, по наставленію Пуговкиныхъ же, прямо говоритъ Константиновой, что порученіе ея передала барынѣ и что послѣдняя сомнѣвается только, чтобы Каулинъ далъ такое предложеніе, и потому желаетъ лично переговорить съ нею.

Что же это такое? Какъ назвать подобныя дѣйствія Пуговкиныхъ? Но не будемъ на нихъ останавливаться, пойдемъ далѣе Константинова входитъ въ домъ, прошу замѣтить, по приглашенію самой Пуговкиной, и дѣлаетъ ей предложеніе войти въ любовную связь съ постороннимъ человѣкомъ. Другими словами, примѣняясь къ рѣшенію мироваго судьи, она дѣлаетъ Пуговкиной предложеніе посводничать ее. Вотъ и все тутъ. Признаюсь, я никакъ не пойму, гдѣ же тутъ совершившійся фактъ, гдѣ же самый составъ проступка сводничества. Развѣ сводничество осуществилось? Развѣ Константинова достигла своей цѣли? Развѣ она принимаетъ какія мѣры обольщенія, ласки и прочія необходимыя условія для сводничества? Развѣ она успѣла соблазнить Пуговкину и вовлечь ее въ любовную связь? Вѣдь ничего подобнаго не случилось. — Если бы даже это можно было назвать покушеніемъ, остановленнымъ по независящимъ отъ подсудимаго обстоятельствамъ, то и тогда покушеніе это не можетъ быть наказуемо, такъ какъ покушеніе на проступокъ можетъ быть только наказуемо въ такомъ случаѣ, когда оно именно предусмотрѣно въ Уставѣ о наказ., яалаг. мир. суд., какъ напр. кража, мошеничество и т. п. Напротивъ, въ данномъ случаѣ наказуемость могла бы быть только съ момента воспослѣдованія матеріальнаго вреда, т. е. съ совершенія проступка, а не съ покушеніа на него. Доказывать же въ данномъ случаѣ, что сводничество, въ томъ смыслѣ, какъ его понимаетъ наше законодательство, не осуществилось, а было только приготовленіе и покушеніе къ нему, я считаю даже излишнемъ, такъ оно очевидно и наглядно.