Замена

Это — мои образы, и они никак не помогут Икари-куну.

Когда я открыла глаза, над спящей Кэт остался только призрак — только информационная оболочка. Дым и пепел, сохраняющие общие очертания Икари Синдзи.

— Терпеть не могу это зрелище, — вздохнула Акаги, вертя в руках сигарету. Она виновато посмотрела на меня и спрятала белую палочку в карман.

Комната гудела. Приборы, упрятанные в стены, считали напряженность полей в медкабинете, и я чувствовала, как подрагивают пальцы главы научного отдела: женщина предвкушала небольшой сольный этюд на клавиатуре своего терминала.

Гул и свечение медкабинета, колеблющееся марево в форме человека и доктор Акаги, которой хочется курить и курить нельзя — все это было нереально. Методический семинар — реально. Звонок — реально. То, что завтра мне входить в класс, — тоже. И запах столовой, и сломанный сливной бачок в доме, и несданный отчет.

А это все — нет.

— Редкостный засранец этот директорский сынок.

— Он меня заменил.

— Да-а? — протянула Акаги, явно думая о чем-то своем.

— Уже второй раз.

В кармане халата Акаги пискнул наладонник.

— Что, прости? — отозвалась женщина почти минуту спустя. — Тут, понимаешь, какие-то интересные данные, я пойду…

Я покачала головой. Моей реакции не требовалось: Акаги уже шла к себе, на ходу выдергивая из кармана магнитный ключ. Ключ за что-то там зацепился.

— Доктор Акаги, — окликнула я.

— М?

Рассеянный взгляд человека, который уже мыслями где-то далеко. Знакомый взгляд. Ей не понравился Икари-кун, но пока он был здесь, доктор была совсем другой. Ну, а сейчас — сейчас здесь я и только я.

— Почему вы поставили карантинный щит?

— А, это… — женщина нахмурилась, и я даже из другого конца комнаты ощутила укол страха. Ее страха. — Я, понимаешь, почему-то вдруг представила, что тут этот Ангел. Который действует, как человек. Как маньяк.

Она пожевала губу и снова посмотрела на свой планшет. Потом снова на меня.

— Я пойду. И извини еще раз. Ну, за… — она поднесла два пальца к губам, и я кивнула. Что тут еще сказать.

Пискнул замок, Акаги ушла. Тахта была холодная, и тонкая подушка, больше похожая на кусок ткани, светилась белым. Я села, положила подушку себе на колени и принялась ждать.

До того, как дымно-пепельный силуэт снова наполнится плотью, оставалось несколько минут.

* * *

— Это… Это! Нить, и я словно внутри нити, а потом получилось так, как если бы отдельные жгутики внутри нитки расплелись, и я…

Синдзи задумался и вместо продолжения рассказа вернулся к тарелке. Вторая порция каши и тушеного мяса исчезала с пугающей скоростью.

— Потише, пожалуйста, — напомнила я ему в сорок шестой раз.

Он кивнул, прожевал и снова открыл рот. Рассказ о приключениях по ту сторону личности Кэт Новак затягивался. У Икари-куна оказалась фотографическая память и впечатляющий словарный запас. Он с легкостью расправлялся даже со сложнейшими ассоциациями, и я в первые же десять минут поняла, что завидую.

В столовой постоянно приходилось напоминать ему, что нужно вести себя тише, что есть учителя, которым не положено знать такие подробности, что есть ученики. Что его, в конце концов, отпустили ненадолго перекусить, а потом он должен вернуться и прочитать «Специальные процедуры содержания». «А у вас нет аудиокниги?» — вспомнила я насмешливый вопрос и хмурый ответный взгляд Акаги. Я понимала доктора: вернувшийся из чужого микрокосма Икари-кун получил сильнейший удар эйфории.

Поэтому когда женщина, глядя на меня, кивнула вслед уходящему сыну директора, я уже была готова к продолжению роли наставницы.

А вот к своей зависти — нет.

И спать снова хочется.

Ряды столов вокруг, огромные окна, невыветривающийся запах еды. Я сидела, сложив руки перед собой, и слушала — добавить мне было нечего, да и не нужно было добавлять. Некоторые моменты его рассказа вызывали противное пугающее чувство. Словно Икари читал мои мысли, посещал интернет-страницы в той же последовательности, что и я. Будто его кто-то впустил не в микрокосм Кэт Новак, а в мой микрокосм.

«Мы похожи. Просто нужно это принять и успокоиться».

— О, братюнь!

Я подняла голову. У столика стоял Судзухара и весело улыбался Икари-куну.

— Тодзи, привет.

— Как оно, ребра не болят после вчерашнего?

Синдзи покосился на меня и улыбнулся:

— Да нет, нормально.

— Славно подурковали, ага? — крякнул Тодзи, упирая руки в бока. Икари кивнул, дернув уголком рта. Видимо, слова «нормально» и «славно» все-таки не были точными.

— Да, это. Там такая потеха была, когда вас двоих вызвали. Майю натянули безо всякого вазелина. Замдиректора была особенно горяча. Куда это вас с Аянами-тян тягали-то хоть? — поинтересовался Судзухара, подмигивая мне.

«Он заелся», — подумала я, изучая пятнышко соуса на воротнике спортивной куртки. Судузухара Тодзи был невероятным грязнулей. Я перехватила вопросительный взгляд Икари и поняла, что со списком допусков он тоже не ознакомился.

Поэтому просто качнула головой.

— Да так, — неопределенно ответил Синдзи. — Медобследования. Анализы пришли.

— Ну, бухать-то тебе можно? — спросил Судзухара.

— Э, в общем, да, конечно…

— Ну и славно! А ей?