Заметки авиапассажира. 37 рейсов с комментариями и рисунками автора

В одном ресторанчике нам принесли только первую часть заказа, а потом официант исчез. Спустя минут тридцать он, радостный, появился, но без заказа. “Извините, сейчас играет «Милан», и мы все, то есть всей кухней, смотрим этот важный матч. Но вы понимаете – «Милан»!!! Вы должны это понимать!!!” Сказав это, он убежал на кухню. Появился вновь он только после того, как матч закончился. “Милан! Милан!” – закричал радостно официант, потом выскочил шеф-повар в колпаке и с ножом, выкрикивая то же самое, а за ним и вся кухня. Все попрыгали перед нами и опять куда-то убежали. Пробегая мимо обратно, кто-то из них крикнул нам: “Щас-щас, все сделаем!” Они были как дети, на них нельзя было обижаться. Когда мы расплачивались, официант шепотом и как-то загадочно спросил нас, откуда мы. Такой странный язык! “Попробуй отгадай?” – сказал ему Тостовщиков. “Мои друзья говорят, что вы из Португалии, а я считаю, что вы турки. Мы на кухне поспорили”. – “Ты выиграл! Поздравляю! – стал пожимать ему руку Тост. – Мы турки!” – “Я выиграл! Я выиграл!” – обрадовался официант и умчался на кухню. Сдачи мы, по-моему, так и не дождались.

А уж утром следующего дня мы отправились на мебельный салон. На территорию, равную ВДНХ. Это было, надо сказать, время “новых русских” и “малиновых пиджаков”. Мебель для этих людей была расположена в самом большом павильоне, и они толпами тянулись туда и вагонами закупали эту мебель, чтобы обставлять ею свои загородные дома. Так вот откуда все привозят! Все мне стало сразу понятно. Вот, например, диван и кресла, обтянутые кожей далматинца (ну не кожей, ну типа кожей далматинца), в каком-то позолоченном обрамлении в стиле рококо. А у другого дивана серединка опускалась и превращалась в шахматную доску, на которой удобно было резать колбасу. У одного кресла открывался подлокотник, и там оказалось хранилище для бутылок. “Мы порешали вопросы по мебели”, – это говорит по мобильному, по только что появившемуся мобильному, человек с квадратным затылком. По-итальянски мебель, кстати, mobilare.

Мне рассказывал один дизайнер, что в загородном доме, в котором он как-то был, в спальне у “нового русского” от дверей к необъятных размеров кровати шла ковровой дорожкой надпись – сделанная способом интарсии, то есть с вклеенными в паркет вставками других, разноцветных пород дерева. “Люся, я от тебя тащусь!” – гласила она.

Здесь, в миланском мебельном павильоне, были фонтаны с обязательным участием голых дам в натуральный рост и часы – тоже с голыми дамами и тоже в человеческий рост. Все это ехало в Россию. В подмосковные замки. В одном из них, по рассказам очевидца, прислуга ходила в кокошниках и произносила: “Что угодно, барин?”

Но когда я увидел гигантскую трехметровую чеканку в позолоченной раме, удержаться от хохота и слез я не мог. “Да, да, двадцать четыре карата”, – уточнил синьор. Слезы продолжали течь из моих глаз струйно, как у клоуна. Непроизвольно. Я пытался сдержать хохот, но не мог. Итальянец, наверное, подумал, что я плачу, глядя на этот шедевр.

На чеканке была изображена, конечно же, женщина и, конечно же, голая, но уже больше человеческого роста. Что она делала, я не помню. Да это и неважно. Тостовщиков увел меня, дабы экс-психиатр окончательно не сошел с ума.

Настоящие дизайнерские павильоны я не буду описывать. Там нельзя было фотографировать, нельзя было записывать и зарисовывать. И этот итальянский секрет я ношу до сих пор в себе. Та, настоящая дизайнерская мебель к нам, в Россию, по-моему, еще так и не доехала, а прошло без малого пятнадцать лет. Видать, не приживается она у богатых.

А я вот люблю старую мебель, покоцанную, и стулья люблю очень.

Разные.

Посадка. Любовь к стульям

“Покажи мне свой стул, и я скажу, кто ты”, вот какую я придумал фразу. И не надо в этой фразе искать второй смысл.

Стул – это самый распространенный и необходимый предмет мебели, отражающий эпоху и стиль, и он вправду многое может рассказать о своем времени и своем хозяине. Конечно, не место красит человека, а человек место. Но все же…