Заметки графской любовницы

Молодым Фронтом уже лет пять называли себя в целом разрозненные, но объединенные одним общим «врагом» оппозиционные движения в нашей стране.

— Так вот. Мелких кротов у нас там с недавних пор достаточно, но до чего-то важного они добраться пока не могут, а между тем, в их рядах намечается какое-то движение. Не то что бы это отребье может нам что-то противопоставить, но подпортить жизнь, как оказалось, они вполне в состоянии. Просто их раздави — возведут в лик святых, а терпеть пороховую бочку под боком и ждать, когда подорвет, нет никакого желания. Я хочу, чтобы они подорвали сами себя. И чем больше моих людей будут помогать им в этом изнутри, а не снаружи, тем лучше. Я хочу, чтобы вы стали таким человеком. И если вы справитесь с этой работой, когда все закончится, вы получите свое теплое местечко.

— У меня есть время подумать? — сглотнула я.

Она посмотрела на меня долгим взглядом и медленно кивнула.

— Ну подумайте. Но не затягивайте, — она постучала ногтями по подлокотнику, — Я читала ваше досье, мисс Фиви, очень внимательно. Вы кажетесь мне неглупой и в меру расчетливой девочкой — с такими лучше всего работать. Вот и подумайте, что вам лучше для будущего? Чтобы страна развивалась спокойно и оставалась стабильной, или хаос революции, к которой так стремятся эти дети, не задумываясь о том, что будет после. И ради чего наши соседи с севера готовы им помочь, — скривилась она, — Они опасны не только для спокойствия народа, но в том числе и для вашего безбедного будущего, голубушка, так что думайте побыстрее. А как только надумаете, сообщите, и мы начнем распускать слухи о том, как вас не понимают и недооценивают при дворе.

Я замаскировала смешок под кашель, кивнула и поторопилась выйти.

Она говорила так уверено, даже, кажется, не сомневаясь, что я соглашусь. Да что там, я и сама почти не сомневалась, ведь как ей вообще сказать «нет»? Хотя соглашаться не хотелось. Звучит-то может все это и красиво, но… Сколько все это продлится? Через сколько я не смогу появляться при дворе, лишусь своего места, пусть не по-настоящему, чтобы поддерживать легенду… На что я буду это время жить? Как все сложится потом? Сколько связей разрушится и как я их потом буду восстанавливать?

Я не хотела быть на чьей-то стороне.

Захаживать порой в гости к редакторам оппозиционной газетенки, даже не самой крупной их тех, что у нас есть — это одно. А лезть в само движение с перспективой на постоянное членство — совершенно другое!

И действительно ли надо уничтожать общественно-политические движения, если даже в наших учебниках философии их возникновения связывают с развитием, а вовсе не регрессом?

У меня было ощущение, будто я сама себе вырыла яму. 

— Что нового? — скучающе спросила княжна.

— Ваши фельетоны вчера зачитывали на собрании «Ласкового…», Ваше Высочество, — поделилась я.

— М-м-м, — кивнула она, тяжко вздохнув, — А у тебя?

— Я, возможно, в ближайший месяц-два отправлюсь в Восточное Княжество в командировку.

Княжна хмыкнула, но глаз так и не подняла.

— Поня-а-атно, — не знаю, зачем она спросила, так как судя по голосу ей было не особенно интересно, — А как у твоих сестер?

— Все замечательно, благодарю…

Я присмотрелась к ней повнимательнее, пытаясь понять, что с ней творится. Какая-то она вялая последнее время. Но я пока не решалась лезть. Вспылит еще — и поминай, как звали. Да и не до того как-то… И вообще, что мне за дело?!

Я скрипнула зубами.

— У вас все в порядке?

Она вдруг дернулась и вскинула на меня свои большие темные глаза. Вздохнула как-то порывисто.

— Да! В смысле, нет, — помотала головой, — Вот же…

Как всегда, когда она волнуется, в голосе прорезался акцент.

— И…-ни…

— Что? — я сглотнула.

Надеюсь, она не разозлится, что я не с первого раза разобрала ее бормотание?

— Извини, говорю! — воскликнула княжна.

Чего? Я почесала висок, пытаясь понять и принять информацию. Княжна передо мной извиняется? Нет, не так. Княжна извиняется?! Боюсь даже знать, но спросить все равно надо…

— За что, Ваше Высо…

— Ну хватит! Я тебе сейчас язык вырву! — вскинулась она, — В смысле, нет, не вырву… Но мы же договорились, наедине — по имени, — как-то жалобно потянула она, — Извини. Я тебе тогда нагрубила.

Почему-то я сразу поняла, о чем идет речь. И, удивительное дело, только в этот момент поняла, насколько меня обидел тогда ее холодный тон. Фактически, она мне не грубила. Она просто напомнила мне мое место, и это совершенно нормально. И именно потому, что это нормально, я даже не подумала обидеться. Точнее даже не подумала, что могу обидеться. Но вот она извинилась, а у меня будто камень с души упал. Глаза защипала, и улыбка сама собой лезла на лицо.

Я посмотрела на нее. Осторожный взгляд исподлобья, нахмуренные брови, поджатые губы. Но в этом не было агрессии, только ожидание. Ожидание моего вердикта. Мы обе понимали, что я приму ее извинения в любом случае, вопрос только в том — как. Склоню ли голову и поблагодарю «Ее Высочество», или…