Заметки на полях книги «Есть ли будущее у капитализма?»

А если кого-то это не убеждает, то позволю себе заметить, что сложно найти более или менее заметных социологов, которые не критиковали бы капитализм. Пожалуй, самым бесспорным среди них будет Макс Вебер. На постсоветском пространстве его рекламируют исключительно как апологета капитализма. Но с действительностью это имеет не так уж много общего. Достаточно указать на тот факт, что одним из лучших учеников Вебера был Дьердь Лукач, а сам Вебер во время ноябрьской революции 1918 года входил в состав Гейдельбергского Совета рабочих и солдатских депутатов. Да и «Протестантская этика и дух капитализма» меньше всего мыслилась автором как апология капитализма. Совсем наоборот, Вебер был уверен, что применительно к «последним людям» эволюции капитализма «обретут истинность следующие слова: «Бездушные профессионалы, бессердечные сластолюбцы — и эти ничтожества полагают, что они достигли ни для кого ранее недоступной ступени человеческого развития»»[1-16]. Вебер старается избегать такого рода «оценочных суждений» только потому, что считает свой труд «чисто историческим исследованием».

Один из основоположников американской теоретической социологии Питирим Сорокин начинал как член Российской партии социалистов-революционеров, закончил же как проповедник конвергенции капитализма и социализма. Разумеется, что его идеи «творческого альтруизма» являются довольно наивными и отнюдь не социалистическими, но капитализм он не переставал критиковать никогда.

Не скрывали своих социалистических симпатий Э. Дюркгейм, К. Леви-Стросс, П. Бурдье, К. Поланьи, К. Мангейм. К неомарксистам относил себя А. Лефевр. Сложно представить себе западную социологию без Франкфуртской школы, которая заложила основы так называемого западного марксизма. Не так уж много социологов могут соревноваться по уровню влияния на западную социологическую мысль с «фрейдо-марксистами» Эрихом Фроммом или Гербертом Маркузе. «Cоциалистом в экономике, либералом в политике и консерватором в культуре» называл себя создатель теории постиндустриального общества Д. Бэлл. Его «постиндустриальный» собрат Э. Тоффлер социалистом себя не называет, но капитализм критикует и строит «революционные» технократические утопии общества без денег. Известен своей резкой критикой либерализма в экономике и политике и почтительным отношением к возможностям плановой экономики еще один сторонник технократических утопий и конвергенции капитализма и социализма Дж. Гелбрейт.

Что же касается ныне живущих «классиков», то они становятся явно радикальнее своих предшественников. Марксистами считают себя Фредрик Джеймисон и Дэвид Харви, к радикальным социалистам относит себя Ноам Хомски. К прямым действиям недвузначно призывает Наоми Кляйн.

Но и те известные социологи, которые не относят себя к левым, к капитализму относятся весьма критически. Да что там социологи и экономисты! Если даже Дж. Сорос написал книгу «Кризис мирового капитализма».

Пожалуй, лучше всего эту ситуацию в свое время описала знаменитая последовательница Кейнса, научная руководительница и вдохновительница сразу двух лауреатов Нобелевской премии по экономике Джоан Робинсон:

«Вклад Маркса в науку был настолько важным и имел такое влияние на способ мышления как его противников, так и сторонников, что в наше время найти среди историков и социологов чистого немарксиста так же сложно, как среди географов — защитников теории плоскости Земли. В этом отношении все мы — марксисты».

Джоан Робинсон, конечно, несколько преувеличила влияние Маркса на западных историков и социологов. Оно было, разумеется огромным. В том смысле, что отрицать правоту Маркса в отношении «устройства» капиталистического общества действительно было так же сложно, как если бы географам пришлось защищать мнение, что Земля плоская. Но точно так же, как знание того, что Земля шарообразна, само по себе не превращает любого обладающего им географа в ученого масштаба Коперника, так и знакомство с идеями Маркса, и даже согласие с этими идеями, еще не превращает историка и социолога в марксиста. Марксист — не тот, кто читал Маркса и соглашается с ним, а тот, кто овладел методом Маркса. Увы, таких историков и социологов на Западе оказалось не так уж и много.

Ответ на вопрос о том, было ли их меньше, чем в СССР, не так уж очевиден, как кажется на первый взгляд. Ведь после того, как марксизм в СССР лишился государственной поддержки, «в сухом остатке» на этой территории оказалось совсем мало марксистов. Особенно среди университетских профессоров. В любом случае, намного меньше, чем на Западе. В любом случае, отнести слова Джоан Робинсон к современной России никак нельзя.