Заметки на полях пиджака

С ростом бюрократии в научную среду стали проникать количественные методы оценивания академического труда, – такие, как индекс Хирша. Их распространении приводило к профанации научной деятельности, повсеместному распространению коррупции и очковтирательства.

Собственно, всё это можно было бы в принципе и не описывать. Всё это есть давно уже есть и в российских вузах.

Правда, у нас процесс деградации высшего образования ещё не успела зайти так далеко, как на Западе.

Отчасти это связано с тем, что неолиберальная контрреформа у нас стартовала на двадцать лет позже, чем в континентальной Европе и на тридцать лет позже, чем в Америке, – у нас она началась в середине девяностых годов прошлого века. Другая причина такого запаздывания – выраженный (и вполне оправданный) консерватизм нашей академической среды.

Одновременно с реформой образования на Западе были применены и другие средства борьбы с молодёжным протестом.

Мощнейшим оружием здесь выступает массовая культура.

Правящие круги Соединённых Штатов раньше других осознали, насколько велик её контрреволюционный потенциал. Уже в конце сороковых годов американское правительство начинает использовать массовую культуру в целях антикоммунистической пропаганды.

В пятидесятые и шестидесятые годы американский опыт заимствует правительство Великобритании, а в семидесятые – власти Франции и ФРГ.

Во Франции правительство начинает целенаправленно насаждать агрессивную массовую культуру вскоре после событий Красного Мая.

В Германии насаждения низкопробной культурной продукции, бульварщины и дурновкусия сразу в довольно агрессивной форме стартует в начале-середине семидесятых. Главным распространителем масскульта в его агрессивно-ультраправом варианте был концерн Шпрингера. Как и со Франции, насаждение дурновкусия на немецкой земле было было необходимо правящим классам для победы в информационной войне против коммунистов.

Во всех названных странах творцы массовой культуры боролись в первую очередь за влияние на молодёжь.

Вторжение американского масскульта в Европу начинается с низкопробных мультфильмов.

Известно, что дети особенно восприимчивы к любой новой информации. К тому же чем они младше, – тем более они внушаемы. Воздействовать на детей достаточно легко.

При этом дети – будущее любого общества. Тот, контролирует детей, контролирует и будущее.

В семидесятые годы в Европе стали массово открываться дискотеки и ночные клубы. В этих заведениях почти открыто торговали наркотиками. Полноводным потоком лился на полуночных танцах дешёвый алкоголь. Молодые люди плясали, бухали, употребляли амфетамины, занимались сексом – и не думали больше о революции. Наркотики и массовая культура теперь действовали совместно.

В восьмидесятые правящие круги начинают насаждать в молодёжной среде поп-музыку.

Сейчас об этом мало кто помнит, но в те времена американская пропаганда открыто противопоставляла аполитичный и безопасный поп – социальному и политизированности року.

Правящие классы стран Запала сделали всё для того, чтобы уничтожить революционное студенчество. Своих целей эти люди добились.

Левые движения в странах метрополии в шестидесятые и начале семидесятых годов действительно были в огромной степени студенческими. Студенты были зачинщиками событий 1968-го года во Франции. Городская герилья в Германии была поднята радикально радикально настроенными студентами. Движения хиппи и йиппи в Соединённых Штатах были в первую очередь движениями студенческой молодёжи.

На рубеже семидесятых и восьмидесятых годов положение кардинально меняется. Студенчество быстро теряет свою революционность.

Так, автономистское движение в Германии уже не было по своему социальному составу студенческим. Его социальную базу составила маргинальная молодёжь, а не студенчество. Это же можно сказать и обо всех последующих леворадикальных движениях в странах метрополии.

Оставим на время историческую тему.

Заладимся лучше таким вопросом: может ли такое студенчество, какое мы только что описали, принимать участие в политике?

Заметьте: я сейчас говорю не о студентах, а именно о студенчестве. То есть вопрос не в том, могут ли отдельные студенты заниматься политической деятельностью (и так знаем, что могут), но в том, может ли студенчество как социальная группа действовать на политической арене?

Возможно, такой ответ покажется кому-то несколько неожиданным, но может.

Вопрос только в том, что это будет за политика.

Увы, ответ на этот вопрос мы все слишком хорошо знаем…

Мы уже разобрали здесь, что представляет собой современное российское студенчество в бытовом отношении. Теперь пару слов об отношении политическом.

В современной России студенчество – это довольно широкая прослойка буржуазной и мелкобуржуазной молодёжи, совершенно реакционная по своей сути.

В массе своей российское студенчество аполитично. Тем не менее, даже аполитичным на первый взгляд студентам часто бывают свойственны некоторые политические устремления. Это откровенное низкопоклонство перед Западом,