Привилегии по отбыванию воинской повинности, могущие явиться важным побудительным средством в деле элементарного обучения мальчиков, не применимы, конечно, к девочкам. Между тем, грамотность женщин, может быть, даже важнее, чем грамотность мужчин: грамотный отец зачастую относится довольно безразлично к тому, посещает ли школу его ребенок, или нет; грамотная мать всегда сама научит грамоте своих детей и будет важною пособницею школы.
К сожалению, у православного населения, т.е. у большинства жителей России отсутствует тот важный стимул к достижению грамотности, который существует во многих цивилизованных странах в форме конфирмации. Поэтому у нас следует придумать иные какие-либо способы поощрения грамотности среди девочек. Может быть, какие-либо премии, назначаемые сельским обществом, в виде уменьшения земских повинностей, за введение поголовной в обществе грамотности девочек, оказались бы практичными: такие материальные жертвы окупились бы весьма скоро с лихвой, подняв общую культурность деревни.
Необходимо сказать еще два слова об элементарной школе в нерусской части народонаселения нашего великого Отечества.
Я решительный и убежденный сторонник преподавания на родном языке учащегося, а потому считаю, что в польской низшей школе преподавание должно происходить на польском языке, в литовской - на литовском, в грузинской - на грузинском и т.д., если самим народонаселением определенно не выражено требование о преподавании на государственном языке.
Но для того, чтобы воспользоваться льготными сроками при отбывании воинской повинности, необходимо требовать не только некоторого знания русского языка, но и умения читать и писать по-русски. Поэтому государственный, т.е. русский язык должен быть введен в курс, при заявленном населением желании, как предмет, и предмет, хорошо поставленный. Если, по предупреждении заинтересованных сельских или городских обществ о последствиях для детей по отбыванию ими воинской повинности, эти общества не захотят вводить русского языка в свои школы - я, признаться, считал бы правильным не настаивать и отнюдь не вводить русского языка в школу насильственно. Для всякого непредубежденного человека, однако, ясно, что нельзя давать никаких льгот в отношении сокращения сроков отбывания воинской повинности юношам, которых придется предварительно научить понимать командные слова и вообще язык своих непосредственных начальников.
Очевидно, что нелепейшее запрещение преподавать русскую грамоту, существовавшее до последнего времени по отношению к некоторым еврейским школам (напр. в хедерах северо-западного и юго-западного края), должно быть навсегда отвергнуто и забыто.
Относительно программы низшей школы думаю, что minimum требований, в виду даруемых за окончание ее прав при отбывании воинской повинности, должен быть установлен правительственной властью или, точнее, законодательным путем, maximum же, как и подробности программ, способов преподавания и т.п., периодическими и порайонными съездами преподавателей и преподавательниц под руководством земских и городских самоуправлений.
Роль правительственной инспекции должна сводиться к проверке только двух факторов: во-первых, соответствует ли проходимый курс установленному минимуму, т.е. не ниже ли он его, и, во-вторых, тратятся ли казенные субсидии школам именно на тот предмет, на который они ассигнованы. Собственно заведывание и руководство школами должно всецело быть передано местному самоуправлению, на его полную и нераздельную ответственность.
Таким образом, так называемая низшая школа не требует в настоящее время столько реформирования (за исключением "инородческой"), сколько финансовой поддержки и заботы о ее дальнейшем развитии при деятельном не только содействии, но прямом и непосредственном участии земских организаций.
Дело широкого насаждения образования в народе является первейшею ныне задачею и правительства, и народных представителей.
Впервые опубликовано отдельным изданием: И.И. Толстой. Заметки о народном образовании в России. СПб., 1907.