Заметки с выставки

Вся проблема, решила Винни, была в сестре. После окончания Хейвергала Джоэни совсем отбилась от рук. Она начала пить и курить. Она разбила машину — удивительно, что никого не покалечила. Она перестала ходить в церковь. Хуже всего — она прослыла потаскушкой. Джоэни никогда ни с кем не встречалась или же встречалась, но не настолько долго, чтобы отношения можно было считать серьезными. У нее появилось обыкновение рассматривать свидания как подручные средства для того, чтобы уйти из дома и отправиться на вечеринку, где она могла потерять беднягу, с которым свидание было назначено, и славно повеселиться. Такое поведение несло в себе угрозу другим девушкам, и Винни была уверена, что именно на таком поведении, а не на чем-то похуже основывалась плохая репутация.

Но тем летом конфликт обострился. Как-то вечером разразился грандиозный скандал с родителями, потому что ей предложили место в художественной школе, но мама сочла это решение омерзительным, когда обнаружила, что основано оно было на портфолио, содержащем детальные рисунки обнаженных женщин в «натуралистических» позах. (Винни не разрешили посмотреть оригиналы, но папа, немного подвыпив, сказал: «Скажем коротко — ноги у них нараспашку», отчего, услышав это, мама взвилась до потолка). Затем мама поработала над папой и заставила его согласиться с тем, что Джоэни может принять предложение, только если согласится сначала в течение года посещать секретарскую школу. На что Джоэни назвала ее гребаной самодовольной сукой и выбежала прочь, украла мамин автомобиль и потом все чуть с ума не сошли от беспокойства, потому что вернулась она только на следующий день к ланчу, Потом она укоротила все платья и волосы, и то и другое одинаково плохо. А затем она украла деньги из папиного кошелька, и последней каплей стало ее появление дома в сопровождении полицейского. Он «обнаружил» ее на какой-то вечеринке, где участников арестовали за курение марихуаны. К счастью, он не ходил в их церковь.

Джоэни клялась и божилась, что сама она не курила, но Винни обнаружила, что это была ложь, потому что все время, пока Джоэни сидела под домашним арестом, Винни частенько замечала ее, совершенно наглым образом высунувшейся из открытого окна так, чтобы курить косяки без предательского запаха. Она также все время жгла противные благовония, которые можно было купить только в Чайнатауне, что тоже, о чем знала даже Винни, было явным признаком.

В доме царила ужасная атмосфера. Джоэни либо кипела от ярости в своей комнате под громкую музыку, либо уносилась прочь, громко хлопая дверями. (Оказалось, что удержать ее под домашним арестом совсем непросто). Мама или горячо и страстно поучала ее через закрытую дверь спальни, или истерически рыдала, надираясь старомодными крепкими коктейлями, которые неумело маскировала, смешивая их в кофейных чашках, хотя от них дыхание становилось как выхлоп огнемета.

Папа начал допоздна задерживаться на работе, и Винни была бы счастлива изучать стенографию, если бы это означало, что она может присоединиться к нему в офисе.

Самое печальное во всем этом было то, что она никогда не переставала любить Джоэни. Но восхищение, ее завистливое восхищение умерло. Джоэни унюхала это и стала ненавидеть сестру. Она всегда делала вид, что ненавидит Винни, называя ее Маленькая Мисс Совершенство или Божья Куколка. Но это было только для того, чтобы позлить маму, потому что потом она приходила к сестре в комнату, была дружелюбна и мила и говорила о том, что они едины, пусть и такие разные. Но теперь, увидев Винни, она просто презрительно усмехалась или смотрела сквозь нее. Или отталкивала с дороги. Получалось, что Винни символизировала все, что она ненавидела, а это было так несправедливо. Винни не могла не быть конформисткой; она поступала так, потому что ее пугало все остальное. И она ничего не могла поделать с тем, как выглядела. То привлекательное, светловолосое совершенство, что до сих пор ласково улыбалось ей из зеркала в ванной комнате, не было подарком судьбы, не требующим никаких усилий. Чтобы достичь этого совершенства и поддерживать его, требовалось потрудиться. На это уходило столько сил, что просто взять себя в руки утром и доставить себя в Хейвергал на занятия вызывало мигрени. Иногда ей приходилось просить разрешения выйти из класса, запереться в кабинке туалета и просто сидеть там, глубоко дыша.

Ее друзья начали умолкать, как только она присоединялась к ним. Она увидела, как все семейство МакАртуров перешло улицу, чтобы избежать встречи с ней. Молва ширилась. У Ронни Флеминга, брата подружки, согласившегося быть ее кавалером на выпускном балу, появился затравленный вид, а потом вдруг оказалось, что он не идет с ней. Потому что идет с Деде МакЛин, и он, краснея, прикидывался, что в действительности они с Винни конкретно ни о чем не договаривались, ведь правда же, и он еще раньше обещал Деде. Черта с два, он обещал.