Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

В Рязанском краеведческом музее целый стенд посвящён подьячему Крякутному, служившему в воеводской канцелярии в Переяславле-Рязанском[299]. В 1731 г. он якобы впервые в мире летал на аэростате, наполненном горячим воздухом. Но до Крякутного в 1699 г. рязанский стрелец Серов сделал в Ряжске «крылья из крыльев голубей великие и пытался на них летать». В 1724 г. приказчик Островков из села Пахлец неподалёку от Кораблино летал на крыльях из бычьих пузырей. В 1729 г. «кузнец, «Чёрная гроза» назвавшийся, сделал крылья из проволоки и перьев, надевал их на рукава… летал… не высоко не низко, устал и опустился на кровлю церкви, но поп крылья сжёг, а его едва не проклял». Безусловно, тут в начале XVIII в. творилось что-то интересное. Но почему рязанские патриоты прицепились именно к Крякутному? Да потому, что на крыльях ещё Икар летал, а у Крякутного воздушный шар! Получается, что не Жозеф и Этьен Монгольфье додумались до баллона с горячим воздухом, а наш Крякутный на 52 года раньше[300]! Однако XVIII в. — дело тёмное. Но в историю авиации Рязань вошла. Уроженец Рязанщины лётчик Л. Васильев в 1911 г. совершил рекордный перелёт Москва — Петербург.

* * *

Когда я поехал на поле, где погиб Мерзлов[301], в клубах пыли примчалась обкомовская «Волга», и я был срочно востребован к первому секретарю Рязанского обкома Приезжеву. Он был восхитительно мил и любезен, читал мне стихи Есенина и рассказывал о проблеме закрепления молодых механизаторов на селе. Именно тут, в Рязани, я понял, что местные начальники заметили мою рубрику «Современная летопись» и отныне я становлюсь их желанным и обожаемым гостем.

* * *

Есенин в стихах просил не ставить ему памятника в Рязани. Не послушались, поставили.

* * *

Родина Есенина — село Константиново, угнетает своей туристической ухоженностью. Уверен, сегодня Есенин не узнал бы своего села. Но вид на Оку, беспредельные дали… Когда стоишь у обрыва, кажется, будто летишь над этим неоглядным простором, над ярко-голубой рекой, над желтеющими полями в окоёме густых весёлых лесов. Рязанское раздолье… Лингвисты говорят, что слово «раздолье» нельзя перевести точно ни на один язык мира… Просто дух захватывает!

* * *

В Константиново познакомился с двумя старушками — родными сёстрами Сергея Александровича. Глядя на них, всё старался отыскать следы есенинских черт и не находил. Угадав мои мысли, старшая сестра Екатерина Александровна сказала:

— Он был не похож на нас… Он ни на кого не похож…

* * *

Отточенное изуверство водопроводчика, который, глядя на капающий кран в вашей квартире, спрашивает:

— Ну, что хозяин, сальники есть?

Ты отвечаешь, что сальников нет. Тогда начинается главный спектакль:

— А у меня тоже нет!.. Уж как быть, и не знаю… У Петьки сальники я, помню, видел… Да, точно, у Петьки должны быть… Надо спросить у Петьки, помнится у него были… Я бы тебе свои «за так» поставил… А уж Петька?. Не знаю… Надо теперь Петьку искать…

И т. д. и т. п. вплоть до получения денег на сальники, в десять раз перекрывающих их реальную стоимость.

* * *

Юра Апенченко уговорил меня съездить с ним в Гусь-Хрустальный, «мэром» которого работает его однокашник — Александр Акимович Горшков. Горшков встретил нас очень приветливо, показал знаменитый завод, накормил замечательным обедом, но сказал, что ночевать он повезёт нас в колхоз за 16 км от Гуся. Я промолчал, но удивился, поскольку устроить нас в гостиницу главе города больших трудов не составляло. К вечеру поехали в колхоз «Большевик». Оказывается, им руководит отец Саши — знаменитый Аким Горшков[302]. Председателем коммуны его, самого молодого, избрали в 1928 г. Шесть семей построили один большой шалаш и в нём жили. Так он начинал. У него, первого, была своя электростанция, первые тракторы «Красный путиловец» он купил на свои деньги. Наверное, с таким стажем — без малого полвека — нет в стране другого председателя.

Роскошная гостиница в колхозе была замаскирована под бревенчатую избу. Сели пировать. Потом пришёл сам дед Аким. Познакомились. Отпёр своим ключиком холодильник, где у него хранилась целая батарея армянского коньяка ереванского розлива.

— Дед Аким, а откуда розлив ереванский?

— Как откуда? Знаешь ли, обмен. Мы им картошечки, они нам — коньячку…

Замечательный старик! Пока стал Героем, за самоуправство пять раз арестовывали. Никого не боялся. Когда секретарь райкома партии сказал ему, что колхоз «Большевик» одной ногой уже стоит в коммунизме, Аким Васильевич спросил:

— И долго мы так раскорякой стоять будем?

Ещё раз убедился в том, что все передовики-маяки всякий раз возникают как бы вопреки власти.

— Дед Аким, ну почему вокруг нищета, а вы процветаете? В чём секрет?

— Никакого секрета нету. Крестьянин должен работать каждый день и летом, и зимой! Все — от мала до велика! Знаешь ли, у меня ребятишки и те из школы придут, уроки сделают и бегут на речку лозу резать. А дома из лозы метлы вяжут…

Аким Васильевич Горшков.

— Да сколько же мётел нужно вам в вашем хозяйстве?