Заметки ветеринара

Приезжаю на выставку, а там миллионы людей, миллионы запахов, и вдруг среди всего этого миллионного… я стала ощущать…

– Зеленый горошек? – хотела пошутить я.

– Точно! Июньский зеленый горошек… Я бегала от стенда к стенду, работала, выполняла какие-то обязанности, но все это стало фоном, потому что июнь, Массандра, черное море, небо, мой родной край, куда бы я мечтала вернуться… он ожил прямо там на выставке. Ожил и заблагоухал. Я видела, как стенды прорастают ярко-зелеными стеблями, как линолеум зарастает газоном, как среди тысяч голосов становятся слышны голоса чаек. Безжизненные лампы засветили утренним морским солнцем.

В общем, это было какое-то наваждение… И среди всех этих галлюцинаций сначала тонким-претонким шлейфом, – она прикрыла глаза, и шоколадные ресницы заморгали, – а потом ощутимой волной, которая превращалась в видимую дорожку, усыпанную горошком, в конце концов, приведшую меня к … – она внезапно открыла глаза, – к Владимиру Александровичу, директору нашего завода в Крыму.

Я даже отпрянула, представив себе эту картинку. Как Катя с закрытыми глазами шастала по выставке, словно сомнамбула, в конце концов наткнувшись на начальство. На три головы выше и в плечах два раза шире.

– Мы проработали вместе два года, виделись довольно часто, он ведь приезжал в наш филиал, куда меня послали на освоение растущего рынка. И никогда-никогда не пах зеленым горошком, – заверила меня Катя. А я ей верила. Пахнуть провансалем и оливье Владимир, забыла, как его по батюшке, в шикарном своем пиджаке никак не мог. Это было очевидно.

– Его любимые духи, естественно мужские, плотные, настырные, взрывные. Собственно, как и он сам. Не женат, точнее, был дважды, и оба раза его не выдерживали за прямолинейный, сложный, порывистый характер. Собственно именно по этой причине за два года совместной работы и у меня отбивало нюх даже принюхиваться к нему. Планерки с ним являлись настоящим мучением. Приказы, приказы, приказы. Результаты, результаты, результаты. Поручения, поручения, поручения. Ни одного дружественного взгляда или хотя бы корпоративной улыбки.

Она улыбнулась:

– Короче, характер нордический. Хотя благодаря ему в том числе после уничтожения и долгого одичания крымские винодельни приходят в себя и дело двигается вперед. Но… мой нюх, словно тот волшебный клубочек ниточек из сказки, споткнувшийся о директора, настаивал, что горошком пахнет именно от него.

Я как могла отнюхивалась, старалась с головой уйти в работу. Благо ее хватало. Интерес к нашему краю и его производителям просто ошеломительный. Пять золотых наград из десяти возможных. – Она гордо посмотрела на меня. – Но к вечеру, когда все затихало и нужно было отправляться в отель, мой нюх, точнее, мой нос просто прилипал к Владимиру Александровичу и провожал его до самой двери, не желая разлучаться.

Я попыталась принюхаться к нему по-другому, не этим шестым чувством, а нормально, носом. Он действительно пах красным деревом. А это Африка, даже Южная Америка. Короче, территориально от Крыма очень далеко, хотя не исключаю, что и там выращивают свой зеленый горошек.

Она поправила шоколадные волосы и покраснела, намереваясь перейти к главному.

– Я уже не девочка. Мне 18+. И потом это шестое чувство, про которое ты говорила… В общем, я решилась! – она хихикнула. – Я решилась на отчаянный поступок – охмурить директора и посмотреть, черт побери, откуда пахнет горошком?

Мы обе засмеялись. Я тоже была 18+.

– Есть у Владимира Александровича, несмотря на отсутствие видимых недостатков, поддерживающих его холостое положение, – она многозначительно подняла бровь, – слабости! Точнее, одна – это работа! Он во что бы то ни стало мечтал видеть нашу винодельню в числе лучших и преуспевающих. И я взяла его тараном, заводя разговоры только о работе, о планах, о светлом будущем игристых вин… Он не смог устоять, ведь завтраки, обеды и ужины, которые обычно я заменяла перекусами, мы теперь проводили вместе, с пеной у рта обсуждая развитие завода и будущие поездки за границу на презентации к нашим иностранным коллегам, которые наперебой приглашали нашу делегацию в гости.

На пятый день он сдался и пригласил меня на ужин, где признался, что не ожидал, что кто-то живет интересами его дела так же, как он. Я рассказала ему про жизнь ароматами. Он поведал, что тоже мечтал стать энологом в прошлом, но некому было оставить управление.

В тот вечер мы заказали жаркое, он с фасолью, я с горошком. Пили риоху, старую добрую риоху.

Катин взгляд потеплел, припоминая свидание.

– А потом случилось чудо.

Я представила его прямо перед глазами и порозовела.

– Сначала чудо, а потом безудержный секс, который перевернул всю мою жизнь.

– Так, подожди, не торопись, – попросила я. – Ты только не торопись и давай все по порядку, раз уж начала…

– Он снял свое шикарное драповое пальто, потом свой роскошный костюм, развязал свой галстук, расстегнул рубашку, потянулся снимать штаны… А там, Майя! а там трусы в зеленый горошек!!!

Я ахнула, не представляя, что все это значит, но понимая, что многое.