Замки на их костях

– Я знаю, что ты намеренно обанкротила Темарин, истощила нашу военную казну, чтобы, когда начнется эта война, Селлария смогла бы с легкостью победить нас. У меня есть письмо, которое написал тебе твой брат, и, если ты сейчас же не покинешь дворец, я покажу его Леопольду.

Это блеф, но Евгения этого не знает. Без письма Софрония не сможет доказать измену Евгении – доказательств недостаточно, чтобы Леопольд поверил ей больше, чем своей матери, и при этом не узнал об ее собственной лжи. Но Софрония хочет, чтобы она ушла.

Евгения долго смотрит на Софронию, но Софрония твердо выдерживает ее взгляд.

– Забавно, – наконец произносит Евгения, и ее улыбка становится хитрой. – Потому что твоя мать сказала мне, что письмо ты отослала ей.

Земля уходит у Софронии из-под ног. Что сказала ее мать? «Оставь ее мне». Прежде чем она успевает понять, что на самом деле значили эти слова, Евгения продолжает:

– Она объяснила, что у нас с ней схожие цели. Но она не понимала, почему я так много работаю, чтобы служить другому королю, когда могу служить самой себе. Итак, мы… изменили наши планы. Должна сказать, ее план мне нравится больше.

Через открытую балконную дверь Софрония слышит, как об пол разбивается бокал вина, но кажется, что звук идет из далекого мира.

– Что, ввергнуть нас в войну? План тот же, – говорит Софрония, но что-то не так. Она чувствует это внизу живота.

– Ой, не будет никакой войны, – смеется Евгения. – Ты выглядишь ужасно уставшей, Софи. Выпей.

Это все очень странно, но вдруг Евгения обхватывает руку Софронии, в которой она держит бокал с вином, и прижимает его к ее губам. В этот момент еще один бокал падает на пол внутри зала, и на этот раз это сопровождается недвусмысленным криком. Софрония изо всех сил пытается отодвинуться от Евгении и бокала, но та прижимает ее спиной к перилам балкона.

– Оно отравлено, – понимает Софрония, вырываясь.

Она слышит, как вдалеке Леопольд зовет ее по имени, но Евгения вывела их вне поля зрения бального зала. Тем не менее она рада – если он ее зовет, значит, с ним все в порядке.

– Твоя мама сказала, что ты умна, – сквозь стиснутые зубы говорит Евгения. – Ансель был так расстроен из-за Леопольда, что его было легко убедить в том, что аристократия представляет собой угрозу, которую необходимо устранить. И ему было легко убедить в этом множество других простолюдинов.

Софронии удается толкнуть руку Евгении с такой силой, что бокал отлетает и разбивается о каменный пол, но она успевает сделать всего два шага перед тем, как Евгения вытаскивает из объемного рукава своего платья маленький пистолет и направляет его на Софронию.

Но на этот раз Софрония готова. Она делает выпад до того, как Евгения успевает точно прицелиться, и хватает руку, держащую пистолет, отводя ее назад под таким углом, что у Евгении не остается другого выбора, кроме как уронить оружие и издать полный боли крик. Софрония хватает пистолет с пола и в мгновение ока прижимает его к виску Евгении.

– Я бы убила тебя прямо здесь и сейчас, если бы не думала, что оказываю этим одолжение матери.

Вместо этого она меняет захват, с силой опускает приклад пистолета Евгении на голову, и та без сознания падает на пол.

Оставив Евгению позади, Софрония снова направляется к дверям, но, подойдя ближе, видит, что бальный зал уже заполнен большой группой крестьян-мятежников, о которых говорила Евгения. Некоторые из них были одеты в ливреи слуг. Они проверяют пульс у лежащих на полу дворян. Когда герцог Эллори собирается сесть, человек, стоящий над ним, вынимает из куртки пистолет и стреляет ему в грудь. Звук выстрела сопровождается эхом. Она не видит Леопольда, но на полу так много тел, что это не приносит ей особого утешения.

Софрония отшатывается от двери, оглядывая балкон в поисках другого выхода. Она на третьем этаже – можно спуститься по стене. Она уже собирается перескочить через перила, когда слышит, как из темного угла в нескольких футах от двери кто-то шепчет ее имя.

– Софи, подойди сюда, – шепчет голос немного громче.

Софрония на цыпочках подходит ближе, но прежде, чем успевает увидеть, кто это, рука хватает ее за запястье и тянет в темный коридор, о существовании которого она не подозревала. И только когда дверь снова закрывается и ее глаза привыкают к темноте, она видит Виоли.

– Где мы? – шепчет Софрония.

– В служебном коридоре, – так же шепотом отвечает Виоли, уводя ее вдаль. У Софронии нет причин доверять ей, но, поскольку сейчас других вариантов нет, она идет следом.

Пока они в тишине пробираются по коридору, в голове у Софронии проносится миллион вопросов, но только один доходит до ее губ.

– Как ты вернулась? – спрашивает она. – Я же сказала, что тебя арестуют.

Виоли оглядывается на нее и пожимает плечами.

– Если нам удастся пережить это, ты можешь выполнить свою угрозу. Но, отвечая на твой вопрос: королева Евгения привела меня к себе перед тем, как я покинула дворец. Очевидно, твоя мать рассказала ей обо мне и передала последнее задание – насчет мятежников и контрабанды вина.

Софрония останавливается.