Замки

Однажды Лилит увидела его на улице. Напротив торгового центра. Люди завернулись в плащи и осеннюю серость и спешили домой. Моросил противный мелкий дождь. Кто-то перевернул мусорку и по тротуару разливалась странная розоватая жидкость, как будто не доели гигантскую шаурму. Лилит нужно было в магазин техники, вернуть телефон по гарантии. Она уже предвкушала, как на неё тут же набросятся консультанты и помогут ей решить все её проблемы, особенно те, о которых она раньше и не подозревала. Вполне возможно, что она просто возьмет новый телефон в рассрочку, а старый отдаст на запчасти, лишь бы побыстрее свалить из этого логова. Хотелось домой, но дома ждала домашка. Лилит уже несколько раз уходила в академ и снова возвращалась, все никак не могла решить, чего же она хочет. У холодильного института, в котором она училась, было только одно преимущество – бесплатное пиво и пироги с брынзой. Пивом её угощали регулярно, как единственную девушку в группе. Пироги пекла мама одного из одногруппников. В остальном – было уныло и скучно. И почему осенью все стремятся уменьшиться, съежиться? Или не все? Лилит остановилась под козырьком копицентра и спрятала зонтик в сумку. Пятеро громогласных индейцев вырвали её из мыслей. Лилит невольно заулыбалась. Цветастые пончо, перья в волосах. Самодельные музыкальные инструменты. Высушенные тыквы, наполненные семечками. Бамбуковая трубка с насечками. Тростниковые флейты. Широкоскулый Чохи, играющий на чаранго[33]. Его хриплый голос. Из самых недр. Глубокий, вибрирующий. Цепкий взгляд. Грубые руки, покрытые мозолями. На левой – нету двух пальцев. Смоляные волосы. Их музыка абсолютно вырывала из контекста. Они относились к дождю так безразлично, что капли не долетали до них. Только стол с дисками накрыли пакетами, чтоб не промокли. Видно было, что они использовали обычные болванки, а обложку альбома нарисовали от руки, а потом отксерили. Лилит было девятнадцать. Дождь закончился, они все играли, в кармане звенела мелочь. Набралось немного. На диск не хватит. А, платите, сколько посчитаете нужным! Попросила автограф. Чохи обрадовался. Так и разговорились. Один из приятелей Чохи рассказывал на ломаном русском про историю создания их группы. Почему-то он решил, что Лилит журналистка. Она всё смотрела на Чохи. Гипнотизировала его взглядом. Чохи сосредоточенно собирал вещи в походный рюкзак. Наконец попрощался со всеми и ушел.

– Со мной? – бросил через плечо.

Лилит как-то сообразила, что он говорит с ней. Шли молча, только иногда Чохи плевался. Остановились у супермаркета. Зашли. Лилит чувствовала себя неловко – казалось, все на них смотрят. Это даже лестно. Чохи был похож на пирата. Не хватало только повязки на глаз и ворона на плече. Попугай бы ему не подошел. Взгляд у него был жесткий, злой. В одной руке – лайм, в другой – рука Лилит.

– Перец Ахи, – он подошел к консультанту. Тот протянул ему бутылочку табаско.

Лилит переживала, что у него нет денег, потому что у неё не было и потому что странная получилась ситуация, и потому что кассирша знает её маму, не слишком хорошо, но иногда могут поболтать, если народу немного… Но Чохи достал бумажник из нагрудной сумки и расплатился. Более того, оставил сдачу.

У дома посидели на скамейке. Чохи смотрел на то, как темнеет небо, и жевал табак. Доставал из круглой металлической коробки щепотку табака и засовывал под верхнюю губу. Он был абсолютно сосредоточен на том, что делал. Лилит даже показалось, что он забыл о её присутствии. Когда напряжение, витающее в воздухе, стало невыносимым, она встала и пошла к двери. Чохи последовал за ней.

Мамы не было дома. Мама еще не ослепла. Но катаракта уже созрела. И Лилит тоже.

Достала из стенки зеленоватые бокалы на высоких ножках. Чохи налил писко[34], добавил перец, лайм и сырое яйцо.

– Пить, – сказал Чохи.

Провел ладонью по щеке Лилит.

Она выпила залпом.

И тогда он наконец-то на неё посмотрел. Долго. Изучающе. Лилит выдержала взгляд. Выпила ещё. Чохи не церемонился. Развернул Лилит лицом к стене. Грубо и резко лишил её иллюзий. От него пахло пóтом. Мозоли на руках царапали кожу. Теплый и шершавый. Крови было совсем немного.

– Первый, – удивленно протянул он.

Застегнул брюки.

А потом радостно засмеялся.

Перед отъездом подарил своё фото. С собой было только семейное. Жена и три дочки. У всех смоляные волосы и высокие скулы.

Ещё подарил квадратный кожаный рюкзак, набитый деньгами.

– Будет магазин, – сказал Чохи.

Так появилась «Шамбала».

Я никогда не понимала, выдумывает Лилит или говорит правду. Однажды Адам сказал, что с ней никогда не ясно, что метафора, а что факт. А потом сказал, что в сущности это одно и то же.

– Так что я никогда не жалела о своем первом сексе, – подытожила Лилит.

Ах, вот к чему была эта история.

Я посмотрела на выражение лица Адама. Такое же, как и всегда. Или нет? Мне кажется, ему больно. Но, возможно, он просто съел лимон или что-то вроде того.

– Налей немного, – я впервые за вечер услышала голос Моргана.