Замкнутый круг мести. Исповедь невольного убийцы (СИ)

То ли исповедь оказала свое влияние на мою дальнейшую жизнь, то ли мой легкий характер, благодаря которому я ничего особо не принимал близко к сердцу (кроме моего первого убийства), но после того, как я приехал домой из церкви, я уже перестал думать о Лиановском, Радзинском и остальных, из-за смерти которых я едва сам не погиб во Франции. После отпуска я с новыми силами продолжал работать. Место начальника тогда занимал Саша Мартынов, мой заместитель, пока я с Настей и друзьями отдыхал на Лазурном берегу. Он очень обрадовался моему возвращению, и все стало на свои места.

Больше о том, чтобы кого-либо убить, я никогда не думал, потому что после моего разговора с отцом Геннадием я стал верующим человеком. Вспомнил я, с каким удовольствием ходил в детстве в церковь и беседовал со священником. Тот был тогда уже довольно старым, но мне именно это и нравилось: можно было узнать от него много интересного. Да, отец Порфирий был для меня ближе, чем отец или бабушка. Сейчас я редко хожу в церковь, поскольку после работы у меня одно желание: лечь спать. Настя часто говорила мне, чтобы я ушел из ФСИН, но я всегда отказываюсь. Во-первых, потому, что мне нравится моя работа, а во-вторых, я не хочу сидеть на шее у своего богатого тестя.

Так я жил до середины декабря, когда мне исполнилось тридцать семь лет. Мой день рождения прошел в теплой дружеской атмосфере — гостей было не очень много, но все были близкими мне людьми: были Володя с Раисой, Леша Крохин, Гриша со своей женой Дарьей, Саша Мартынов, Серега, ну, и Настя с отцом. Всего десять человек. Может быть, для кого-нибудь такое количество покажется большим, а для кого-нибудь — малым, но для меня оно было вполне достаточным. Отмечали мы в нашей квартире, поскольку ее размер — восемьдесят квадратов — позволял вместить столько народа.

А что насчет подарков, спросите вы? Мои подчиненные — Гриша с Сашей — например, вручили мне целый набор: меня в одежде генерала (то есть просто портрет), прикольный орден «Лучшему шефу» и кружку «Шеф всегда прав!». Я рад был видеть, что они меня так уважают, но, взглянув на орден и кружку, с грустью подумал, что не всегда я прав. Вспомнилось все пережитое, и я с трудом смог скрыть печаль и поблагодарил моих креативных сотрудников. Остальные, кроме женщин, подарили всякие там приспособления для моего «Лендкрузера», для рыбалки и тому подобное. Давно я не ходил на рыбалку… Надо будет как-нибудь сходить.

Раиса подарила цветы — мои любимые орхидеи. Да, хоть я и мужик, но люблю цветы. И ничего с этим не сделать. Дарья, жена Павлова, особо не думала над подарком и вручила мне конверт с деньгами — пять тысяч рублей… Она вообще девушка легкомысленная и, к тому же, сплетница. Не знаю, чем она так понравилась Грише, что он на ней женился? Лично я к ней отношусь нейтрально.

Настя же вообще отличилась и подарила мне мой портрет, вышитый крестиком — я когда взглянул на него, то сразу понял, где я был снят. В Адлере… Нет, не тогда, когда я сидел хмурый на пляже, а когда мы с Настей катались на теплоходе. Я тогда еще недоумевал, зачем она меня фотографировала? А теперь оказалось, что она хотела сделать мне сюрприз. Господи, как же меня растрогала ее прекрасная идея подарка на мой день рождения…

День был веселым — мы развлекались как могли, забыв о том, что все являемся взрослыми солидными людьми. Хотелось выбросить из головы весь пережитый негатив, связанный с теми событиями… Я уже особо не думал об этом, но нет-нет да и появлялось нечто, будившее во мне ЭТИ воспоминания.

Ну, Олег Сергеевич, Володя и Раиса всегда были серьезными и даже тогда не изменили себе, но тоже веселились от души. Остальные вообще разошлись — сначала сели играть в карты на желания. Как всегда, мое непонятное везение проявилось и тогда — я снова всех обыграл. Однако я был добрым и загадывал обычные желания: но скоро меня решительно отстранили от игры в карты, поскольку все знали, что я постоянно выигрываю. Так что мне пришлось быть наблюдателем, что было тоже довольно весело, потому что в следующий раз выиграл Мартынов (а он очень креативный). Чего он только не загадывал… Например, спеть любую песню в жанре шансона, выйдя на балкон. Это, кстати, выпало Володе. Тот не любил шансон, и единственным, что пришло ему на ум, был «Владимирский централ». Я слушал, но вдруг неожиданно кинул беглый взгляд на Павлова — он о чем-то тихо разговаривал с моим тестем.

— Владимирский централ, ветер северный, этапом из Твери зла немерено… — тем временем пел Володя с балкона. Мы все слушали и угорали от того, что мой лучший друг, всегда холодный и замкнутый, поет Михаила Круга. Это натолкнуло нас на мысль спеть в караоке.