Замогильные записки Пикквикского клуба

— Ну, полно, полно, молодой человѣкъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, когда гнѣвъ его сталъ простывать мало-помалу. — Пожалуйста, вы не дѣлайте этихъ глупостей, сэръ.

— Нѣтъ, нѣтъ, отвѣчалъ Бобъ, — размѣниваясь шляпами съ м-ромъ Уэллеромъ, — ни подъ какимъ видомъ, почтенный другъ. Признаться, я и самъ не знаю, какъ y меня до этого дошло: ѣзда такая веселая, я и не выдержалъ.

— Разсудите сами, молодой человѣкъ, вѣдь это ни на что не похоже.

— Знаю, знаю, старшина. Ужъ будьте теперь покойны: ничего этого не будетъ.

Успокоенный этими увѣреніями, м-ръ Пикквикъ скрылся во внутренности кареты и поднялъ стекло; но лишь только возобновился y нихъ прерванный разговоръ, какъ вниманіе ученаго мужа было развлечено появленіемъ небольшого чернаго тѣла продолговатой формы передъ самымъ окномъ. Этотъ странный предметъ два или три раза стукнулся о стекло, напрашиваясь, очевидно, въ карету.

— Что это такое? — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.

— Бутылка, если не ошибаюсь, — замѣтилъ Бенъ Алленъ, разглядывая съ очевиднымъ участіемъ странный предметъ, — и думать надобно, что эта бутылка принадлежитъ Роберту.

Догадка оказалась совершенно вѣрною. М-ръ Бобъ Сойеръ прицѣпилъ плетеную бутылку къ оконечности своей палки и, постукивая ею въ окно, выражалъ такимъ образомъ безмолвное желаніе, чтобы пріятели его, для общей пользы, освидѣтельствовали содержаніе этого предмета.

— Что-жъ намъ дѣлать? — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Эта выходка опять никуда не годится.

— Надобно, я думаю, взять бутылку, — отвѣчалъ Бенъ Алленъ. — Мы спрячемъ ее и не отдадимъ назадъ: это послужитъ для него наказаніемъ.

— A что? Вѣдь и въ самомъ дѣлѣ!

— Больше тутъ и нечего дѣлать.

Находя этотъ совѣтъ весьма благоразумнымъ, м-ръ Пикквикъ тихонько отворилъ окно и отцѣпилъ бутылку, къ очевидному удовольствію м-ра Боба Сойера, который при этой операціи залился самымъ веселымъ смѣхомъ.

— Что это за неугомонный весельчакъ! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, посматривая на своего собесѣдника съ бутылкою въ рукахъ.

— Да, нравъ y него очень веселый, — замѣтилъ м-ръ Алленъ.

— На него и сердиться нельзя, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Никакъ нельзя, — подтвердилъ Бенъ Алленъ.

Въ продолженіе обмѣна этими коротенькими сентенціями м-ръ Пикквикъ машинально откупорилъ бутылку.

— Что это такое? — спросилъ Бенъ Алленъ безпечнымь тономъ.

— Не знаю, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ съ такою же безпечностью. — Запахъ, кажется, довольно пріятный.

— Право?

— Кажется, такъ, a впрочемъ, утвердительно нельзя сказать.

— Не лучше-ли вамъ пріотвѣдать, м-ръ Пикквикъ?

— Вы такъ думаете?

— Я именно такъ думаю; иначе нельзя и узнать, что здѣсь такое.

Всегда готовый жертвовать своими личными чувствами и впечатлѣніями въ пользу ближняго, ученый мужъ приложилъ горлышко бутылки къ своимъ устамъ и втянулъ въ себя одинъ или два глотка.

— Ну, такъ Что-жъ это такое? — спросилъ Бенъ Алленъ съ нѣкоторымъ нетерпѣніемъ.

— Не знаю, право, какъ бы не ошибиться, — отвѣчалъ, облизываясь, м-ръ Пикквикъ. — Ну да, да, такъ и есть, — и сказалъ ученый мужъ послѣ вторичнаго эксперимента, — это пуншъ, ананасовый пуншъ.

М-ръ Бенъ Алленъ взглянулъ на м-ра Пикквика, м-ръ Пикквикъ взглянулъ на м-ра Бена Аллена. М-ръ Бенъ Алленъ улыбнулся; но м-ръ Пикквикъ сохранилъ степенный видъ.

— A вотъ, если мы выпьемъ все до капли, такъ это впереди послужитъ ему урокомъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Скажите, пожалуйста! Вѣдь и мнѣ тоже пришло въ голову, — отвѣчалъ Бенъ Алленъ. — Удивительное сочувствіе.

— Ну, такъ церемониться нечего: ваше здоровье, м-ръ Алленъ.

Съ этими словами, м-ръ Пикквикъ втянулъ въ себя же вдругъ значительное количество глотковъ и потомъ передалъ бутылку Бену Аллену, который не замедлилъ послѣдовать его примѣру. Улыбки на этотъ разъ сдѣлались взаимными, такъ же, какъ постепенный раздѣлъ ананасоваго пунша.

— A вѣдь, если сказать правду, шутки его очень забавны, — замѣтилъ м-ръ Пикквикъ, осушая послѣднюю каплю.

— И остроумны, — подтвердилъ Бенъ Алленъ.

И въ доказательство, что м-ръ Бобъ Сойеръ былъ остроумнѣйшимъ изъ смертныхъ, молодой другъ его разсказалъ м-ру Пикквику презабавную исторію о томъ, какъ однажды этотъ джентльменъ схватилъ отъ пьянства сильнѣйшую горячку и принужденъ былъ обрить себѣ голову. Этотъ разсказъ былъ далеко не оконченъ, когда экипажъ остановился y трактира "Берклейской долины" для смѣны лошадей.

— Здѣсь мы станемъ обѣдать, господа, не такъ ли? — сказалъ Бобъ Сойеръ, заглядывая въ окно.

— Обѣдать! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — Какъ это можно? Мы проѣхали всего девятнадцать миль, a намъ еще остается восемьдесятъ семь съ половиною.

— Тѣмъ, значитъ, необходимѣе намъ подкрѣпить силы для такой дальней дороги, — возразилъ м-ръ Бобъ Сойеръ.

— Э, полноте! Что за обѣдъ къ половинѣ двѣнадцатаго? — сказалъ м-ръ Пикквикъ, взглянувъ на свои часы.

— Ну, такъ полдничать, — отвѣчалъ Бобъ. — Эй, любезный! Полдникъ для трехъ персонъ, Лошади пусть постоятъ. Прикажите подать на столъ всѣ холодныя блюда, какія y васъ есть, бутылки двѣ элю, разумѣется, — и дайте намъ отвѣдать вашей лучшей мадеры.