Замок

Музир направился к бронзовому настенному канделябру, который никто прежде и не замечал. Только он задул единственную горевшую свечу, как сверху, прямо из открывшегося в потолке люка, стремительно полетела вниз маленькая рамочка. Казалось, она вот-вот упадет и разобьется в щепки, если ее никто вовремя не поймает. Но вот она вдруг остановилась, повиснув на тоненькой паутинке прямо у художника над головой. Рамка, точнее незримая паутинка, начала раскачиваться туда-сюда, пока наконец не впечатала обескураженный листик в стену, вырвав его у журналистки.

И вот, в Замке появилась новая картина. Она висела в Парадной Зале на видном месте. Так, чтобы ее мог заметить каждый. Картина эта отличалась от остальных. В самом верху ее, словно заголовок, красовалась дата: «29.02.20», а остальную ее часть составляли изумительные краски.

– Неужели это мы? – Вито разглядывал каждую фигурку, изображенную под временем.

– Вот вы и написали меня, Музир, – впервые засмеялась Королева.

19.Белое станет цветным

Белинда была в своей комнате. Теперь она не казалась ей такой скучной. Можно было подойти к окну и наблюдать за шелестящим лесом. Змее почти удалось улизнуть, как девушка спросила:

– Я когда-нибудь вернусь домой?

– Неужто тебе здесь плохо? – прошипела Змея.

– Быть может, моя река уже покрылась льдом, а здесь все теплеет и теплеет. А я так люблю зиму!

– Вот именно! Вот именно! Весна наступает, мне пора, мне пора!

– Но куда?

– В землю, в землю! – собеседница убежала через потолок, кусочек которого на миг отошел от стены, уступая ей дорогу.

Ведьма закрыла ставни, оставив воздух, уже ставший лесным, снаружи. Но что-то не отпускало ее прочь. Как будто кто-то протягивал к ней свои руки и звал.

И снова. Ветер то и дело доносил обрывки слов. Девушка вновь отворила ставни, впустив эти самые обрывки внутрь. Сверкающие буквы, составляющие ее имя, влетели так быстро, что, просвистев у ведьмы над ухом, разбились о противоположную стену.

Белинда воспользовалась маленькой перчаткой, которую ей презентовала Елизавета, чтобы разглядеть Клотуса, возвращающегося в Замок в компании дичи.

– Я сразу понял, что ты там! – прокричал он.

– Как?

– Вверх по башне взбираются розы!

Всякий раз, когда девушка находилась северной башне, башня переставала быть просто северной, и становилась Башней Белинды, пытаясь соответствовать молодой ведьме.

Змея была права: в Замке действительно наступала весна, и над общим портретом, висевшим в Парадной Зале, значилась дата «07.03.20». Вот уже целую неделю картина постоянно изменялась, оставляя прежние зарисовки, словно прочитанные страницы, позади, вне рамки.

Вот уже Феломена одета не в траур, а в нежно-розовое платьице. Ее русые волосы заплетены в высокую прическу, и глаза больше не слезятся. Мария и Анна тоже решили переодеться, и перешли со школьной формы на наряды эпохи Возрождения, то ли из-за желания подражать Королеве, то ли найдя это просто забавным. Пропадать целый день в замковской Гримерке девочкам нравилось куда больше, чем резвиться в Водном Зале, которой, впрочем, не остался пустовать благодаря Люсиану.

Внезапно страницы картины зашелестели, провожая стремительный полет Вито.

– Ну научи! Научи меня летать! – заканючила Брай.

– А вот и не научу! – мальчик показал язык.

– Почему ты умеешь, а я нет? Так нечестно! Ну-ка учи, а то я тебя подожгу! – обиженная Брай приготовила свои ладошки.

– Пока ты не научишь меня поджигать – никаких полетов! – бросил Вито.

Дети вновь стали играть в «свечки» – простую игру, заключавшуюся в том, что Брай зажигала подсвечники и канделябры, а Вито их тушил.

Хотя некоторые обитатели Замка немного изменились, сам Замок меняться не спешил. В книге до сих пор не появилось ни одной новой подсказки, и Елизавета уже начинала подумывать, что никогда отсюда не выберется.

– Фу, у всех черные волосы! Что это такое? – возмущалась она, пока Музир готовил Му Нинг, Марию и Ангелику для позирования.

– Рисовать блондинок – скучно! – возразила Маша.

– У моих волос золотой цвет, а вот она, – королева кивнула в сторону уснувшей на груде костюмов Анны, – вот она блондинка.

– Прекрасная моя, не стоит волноваться! – художник подмигнул Маше. – Я ведь так… Только тренируюсь на них… Давно не писал я живых людей…

– Почему же так? – полюбопытствовала Джессика, примеряющая куртку дизайна 2150-х годов.

– Я рисую только здесь. А разве встретишь здесь живого человека? – художник словно забыл, что находится в комнате далеко не один.

– И какой будет картина? – вопросила Му Нинг.

– Ах, да! Вы смотрите в это пустое окно, словно в будущее. Не знаете, чего ждать впереди. Ты, – он положил свою руку на плечо Марии, – стоишь в середине. Твой шлейф длиннее, чем у остальных оттого, что жизнь тебе предстоит более длинная.

– Что-то я сомневаюсь, – фыркнула Елизавета.

– Ты, прекрасная фея, стоишь по ее правую руку и так же смотришь вдаль.

Волшебница прошествовала на свою позицию.

– А ты – с левой стороны.

Ангелика встала лицом к туманному воздуху, и Музир, вполне довольный расстановкой – встал на свою собственную позицию – у мольберта.