Замок четырех ветров

– Еще как. Графиня Рейтерн в резкой форме попросила сына перестать морочить тебе голову. В ответ он ей надерзил, а она дала ему пощечину, после чего он рассмеялся и сказал, что никогда не сомневался в ее материнской любви. Тут она попыталась залепить ему еще одну пощечину, но он ее опередил. Эта дама на людях очень хорошо играет роль аристократки, – задумчиво добавил отец, – но слышала бы ты ее, когда она раздражена… а тогда она была просто в ярости…

Тут явилась Лиза, которая несла поднос с ужином, и он замолчал.

– Ты не мог ошибиться? – спросила я, когда дверь за горничной закрылась. – У меня в голове не укладывается, что Кристиан мог ударить свою мать.

Отец пожал плечами.

– Иногда я думаю, что в этом замке возможно все, что угодно.

По-видимому, он собирался развить свою мысль, но ему не дали этого сделать, потому что пришел Кристиан и сказал, что сторож Вильгельм сегодня постоянно был на виду, и ни на одном из его ружей нет признаков того, что из него недавно стреляли.

– Мне жаль, что я заподозрила честного человека, – сказала я. – Но когда я увидела Ружку там, лежащую без движения… – Я закусила губу. – Я никому не желаю пережить такое, – выдавила я из себя.

– Мы будем искать охотника, который ранил вашу рысь, – произнес Кристиан, – но так как речь, судя по всему, идет о браконьере, его будет нелегко найти. Если вам что-то понадобится, вы всегда можете рассчитывать на меня.

«Показалось ли мне или он произнес эту фразу как-то по-особенному? – думала я, когда Кристиан и отец удалились, оставив меня одну с Ружкой. – Его мать против… конечно, если Беттина действительно приедет сюда, чтобы вернуть его себе, графиня наверняка предпочтет ее…»

Время тянулось невыносимо медленно, рысь по-прежнему лежала не двигаясь, и только ее лапы изредка подрагивали. И речи не могло идти о том, чтобы я отправилась спать, но и бодрствование давалось мне с трудом. Я прочитала том «Русского вестника» от корки до корки, включая новости, которые безнадежно устарели. На часах была четверть третьего, и я поймала себя на том, что зеваю. Чтобы хоть как-то занять себя, я стала перебирать содержимое ящиков секретера и комода, которые стояли в кабинете. Я обнаружила всякие мелочи вроде букетика засохших цветов и бальной книжки, заполненной тогда, когда меня еще на свете не было, но в последнем ящике меня ждал сюрприз в виде ключа от неизвестного замка. Я подумала, что это может быть ключ от двери спальни, и в самом деле, моя догадка подтвердилась. Тут я услышала нечто, напоминающее жалобный стон, и обернулась к Ружке. Приоткрыв глаза, она силилась поднять голову и тихо поскуливала. Я бросилась к ней, стала говорить ей ласковые слова и гладить по голове и лапам. Ружка лизнула мою руку, как собака, и посмотрела на меня с таким выражением, что у меня слезы хлынули градом.

– Ты хочешь пить? – догадалась я. – Бедная моя, милая… Сейчас!

В спальне стоял графин с водой, и я метнулась туда с миской рыси, но тут нервы у меня не выдержали, и сама не знаю как, я опрокинула графин на пол.

– А ччерт…

Я сказала совсем другое, и уверяю вас, что мало кто способен ругаться так страшно, как безобидная начитанная барышня в состоянии, близком к истерике. Исчерпав все проклятья, которые пришли мне на ум, я подумала, что воду можно взять из рукомойника. Но то ли Лиза налила накануне слишком мало, то ли я все истратила, когда мыла недавно руки, в миску пролилась только тонкая струйка воды и угасла. Я принесла воду Ружке, она жадно вылакала ее и вопросительно посмотрела на меня.

– Может быть, ты хочешь есть? Вот, у меня есть мясо…

Но от мяса Ружка отказалась, ее мучила только жажда. Она лизнула миску и посмотрела на меня так, что у меня внутри все оборвалось.

Выйти искать воду в замке, где ночью царят привидения… Я посмотрела на часы.

«Постучусь к отцу, попрошу у него воды… Конечно, поздно, но он меня поймет. К Минне не пойду – она перепугается до смерти, если ночью ей начнут стучать в дверь».

Взяв свечу и отодвинув засовы, я выглянула в коридор. Замок спал. Приободрившись, я вышла за порог, и тут у меня сердце рухнуло в пятки, потому что в дальнем конце коридора мелькнула какая-то тень. Подбежав к двери отца, я стала стучать. Мне казалось, что я произвожу страшный грохот, однако утром отец сказал, что слышал сквозь сон какой-то далекий глухой стук, но как только он укрылся одеялом с головой, все стихло.

Так или иначе мне никто не открыл. Приняв решение, я вернулась к себе, осторожно подхватила раненую рысь на руки и перенесла ее в спальню, а дверь спальни заперла на ключ. Затем я взяла миску Ружки в одну руку, а подсвечник – в другую, и покинула свои покои.