Замок дьявола

обернет этот ритуал против Него. Для этого достаточно лишь заменить

черные свечи на белые, серебряную чашу — на золотую, также с кровью,встать лицом к верхнему концу звезды в белой одежде и, также освободившись

от мыслей, с верою сказать: «Ангелы Света летят на мой зов, да падет Тьма

от света их. Зарево нового света встанет из ночи, и вознесутся ангелы, дабы

провозгласить: «Veni sancte Spiritus! Sic Luceat Lux!*» Последнюю фразу нужно

произнести особенно сильно и мысленно это представить. Но обязательное

условие сего ритуала заключается в том, что его должен проводить человек,чистый душой и разумом, не знающий жгучего желания власти, словом, того,что можно отнести к чувствам темным и грязным. Ибо пролитая кровь

такого человека пусть не уничтожит, ибо это невозможно, но изгонит Его.

Мне, увы, не удастся сей ритуал, ибо я слишком погряз во зле, но и ритуал

Тьмы проводить я не хочу. Я, как и говорил ранее, постараюсь отправить свой

дневник за пределы замка. Надеюсь, что со временем, он попадет в нужные

руки и найдется человек, который уничтожит Зло, поселившееся в этом замке.

Также, впрочем, стоит надеяться, что и ритуалы я составил верно.

На этом закончилась последняя страница из тех, что Уинстон вырвал из дневника

графа и столько лет хранил рядом с собой. Тот, кто уже закончил чтение, молча

сидел и под колоссальным впечатлением смотрел на листки, возвращаясь к

реальности и приходя в себя после прочитанного, при этом перебирая в голове

множество мыслей, огромными потоками возникающих и тут же пропадающих. А

тот, кто еще дочитывал последние строки, напряженно сидел и жадно водил

глазами по странице. Наконец, Уинстон последним оторвал взгляд от страниц и

стал, как и все, стараться придти в себя. В полнейшей тишине и темноте

просидели они так минут пять, но после этого Доминик все же решил нарушить

молчание, ибо он первый закончил чтение и уже почти совсем очнулся.

— Мдааа… Однако! — протянул он, поправляя свои круглые очки и принимая как

можно более сосредоточенный вид.

В это время Катрин и Генри переглянулись, но при этом они не видели друг друга, ибо были очень заняты своим мыслями. Но Генри, уловив сосредоточенность на

лице сестры, вновь посмотрел на нее и заподозрил что-то, как ему показалось, неладное.

— Катрин, только не говори, что ты собираешься это сделать, — медленно и

вкрадчиво проговорил Генри, пристально смотря на сестру.

— А что? — с обидой ответила она.

— Но это же сумасшествие. Пусть даже мы предположим, что это все правда, что

этот ритуал работает, но где, скажи мне, где мы найдем этот жидкий воздух? Я

лично даже не представляю, как это возможно.

* Приди, святой дух! Да воссияет свет!

— Раз граф писал об этом, значит, он существует и, наверняка, он знал, как его

сделать.

— Но раз граф не выходил из замка, то остается предположить, что только с

помощью специальной литературы ему это и удалось, — вмешался Доминик. —

Тем более, что в его распоряжении была не только огромная библиотека, но и

отличная лаборатория. Так что у нас тоже есть все шансы.

— Но это же глупо! — возражал Генри. — Вместо того, чтобы пытаться отсюда

выбраться, мы будет пытаться изобрести жидкий воздух. Это же чушь!

Затем Генри посмотрел на остальных, надеясь найти единомышленников, но судя

по тому, как все на него смотрели, он понял, что таковых не имеется, и после

небольшого молчания он сказал:

— Ну… ну хорошо. Пусть будет так. Хорошо.

— Что ж решено, — завершил Доминик. — Но кто будет проводить ритуал? Ведь

это же опасно…

Но только он докончил говорить, как тут же раздался твердый ответ Катрин, что

это будет она, и, покосившись на брата, девушка попросила ее не отговаривать, ибо она так сама решила. Брат ничего на это не сказал, лишь молча развел

руками в знак согласия, понимая, что это был как раз один из таких моментов, в

которые с ней лучше не спорить.

В это время Уинстон собирал, сворачивал и запихивал листы из дневника графа