Замок дьявола

каждую деталь и каждую мелочь. И неожиданно для самого себя ему показалось, что среди стеллажей кто-то стоит. Он приподнялся, взял первый попавшийся

факел и стал всматриваться в ту сторону. И при наведений факела не вся тень

таяла от света огня, а оставалась лишь та часть, что вырисовывала собой

темный, еле заметный силуэт. В отличие от Катрин, Доминик не стал

всматриваться в него, а, заметив это видение, медленно двинулся к выходу, стараясь держать неизвестное в поле зрения. Затем он нырнул в коридорчик и, выскользнув из двери, бросился прочь.

Уинстон уже не спал. Он, как и Генри, молча лежал и думал о чем-то, но о чем, сказать сложно. Впрочем, его взгляд был также направлен на луч света, в котором

хаотично плавали частички пыли. Вдруг стекло, через которое струился этот свет, содрогнулось от резкого порыва ветра, а сам ветер стал неистово завывать в

щелях и трещинах замка. Генри и Уинстон вздрогнули и сели, так же молча смотря

теперь уже друг на друга. Порыв ветра вновь повторился. Уинстон медленно

подошел к окну и выглянул. Обзор был не столь уж и большим, но ему хватило

этого, чтобы увидеть на востоке темную, даже почти черную грозовую тучу.

— Гроза идет, — сообщил старик Генри, продолжая глядеть в окно, — наверно, уже последняя в этом году. Надо бы поторопиться, а то тучи скоро скроют солнце.

Пора!

В это время где-то на горизонте сверкнула огромная разветвленная вертикальная

молния. Уинстон посмотрел на Генри, заметив в его глазах тревогу и даже страх, от осознания того, что, наконец, настал тот самый момент, которого так долго

ждали. К тому же, Генри тоже начал ощущать какое-то странное предчувствие.

Уинстон подошел и похлопал его по плечу, тем самым подбадривая юношу. Генри

поднялся на ноги, и они последовали в столовую, где их уже ждали

взволнованные Доминик и Катрин.

— С востока идет огромная туча, надо бы поторопиться, — сообщил им старик, входя в столовую.

Однако лица обоих были ошарашены и испуганы, и они тут же начали делиться с

вновь пришедшими тем, что, как им показалось, они видели. Но Генри считал, что

это просто было игрой их воображения, тем более, перед грозой воздух всегда

необычен, а посему явления такого рода могли показаться любому, тем более в

ожидании весьма страшных событий. Однако все эти свои мысли он предпочел

сдержать в себе, дабы не навлечь на себя гнев сестры, которая бы непременно

обвинила его в том, что он слишком бесчувственный и не может хоть немного

оторваться от обыденности, дабы взглянуть на мир иначе.

Но тут Уинстон вновь напомнил своим спутникам о надвигающейся грозе. Катрин

отправилась переодеваться, а остальные, взяв все приготовленное заранее, направились в библиотеку. Войдя туда, они заметили, что в витраже уже

появились первые лучи заходящего солнца, и спутники уже могли наблюдать на

полу красивую цветную пентаграмму. Все они очень волновались, и это зрелище, темнота, окружающая их, и тишина, которую иногда нарушали еле слышные

порывы и завывания ветра, еще больше усиливали это чувство. Они прошли по

всему периметру, зажигая все факелы первого яруса, затем Уинстон достал записи

графа, и они начали расстановку. Сначала известняком, который Доминик

случайно где-то нашел и догадался прихватить, они повторили очертания

преломленного рисунка на полу, правда, они начертили его с небольшим сдвигом, из расчета, что когда солнце достигнет примерно середины витража, то как раз

рисунки и совпадут. Затем расставили свечи так, чтобы, когда круг будет гореть, свечи не растаяли бы тут же, разместили квинтэссенцию. В колбе с плотным

стеклом Доминик разжег огонь и поставил в нужное место, после чего полил круг

маслом, но пока не стал поджигать. В этот момент пришла Катрин. Она была

одета в простенькое белое платье, но, даже несмотря на его простоту, оно очень

ее украшало, в руках она держала свои вещи. Она прошла вперед и стала

осматривать пентаграмму. В этот самый момент девушка оказалась как раз

напротив камина, и когда она случайно навела взгляд на то место, то он весьма

привлек ее внимание, ей показалось, что в этой небольшой темной дыре

заключена какая-то бесконечность и что кто-то наблюдает оттуда за ней и за ее

спутниками. Там творилось что-то странное и необъяснимое, отчего Катрин стояла

и смотрела на него, словно была под гипнозом. Где-то далеко послышался первый

и слабый удар грома.

Вскоре к ней подошел Доминик. В руках он держал кулон, вернее то, что с ним

стало теперь, и небольшой ножик. Катрин медленно перевела взгляд на него, затем, поняв, что от нее требуется, взяла нож и, прикусив губу, слегка порезала

себе ладонь. Несколько капель ее крови упали в кулон, и этого было более чем

достаточно, чтобы уже наполнить его. Доминик поставил сосуд в верхнюю

вершину, и теперь все было готово. Солнце опускалось все ниже и ниже, теперь

уже почти полностью освещая витраж, отчего рисунок стал намного ярче. Теперь

все молча стояли и не знали, что сказать и что делать дальше. Теперь от чего-то

странного и неизвестного их отделяли мгновения.

— Нет, все-таки, по-моему, это бред,— не выдержал Генри, ибо все это время с