Замок дьявола

свою избранность, он с трепетом и благоговением открывал эту бутылку и

осторожно извлекал оттуда отсыревший и потемневший от времени сверток, на

котором, как правило, уже ничего не было видно. Но это не останавливало его, он

тратил множество часов, а может, даже и дней, чтобы по еле различимым чертам

и завиткам все-таки кое-как, но расшифровать его содержимое. Иногда это были

некие карты, обещающие найти заветный клад, иногда древние проклятия, прочитав которые можно навсегда потерять покой, а иногда и исповедь идущей ко

дну команды корабля, людей, которые писали свои последние строки перед тем, как окончательно кануть в лету.

Теперь Эдвард чувствовал себя именно таким путешественником: обнаруживший

древнее послание, он еще не знал, о чем оно, но он был уверен, что это

невероятно важно. В роли бутылки в его случае выступала древняя толстая книга, в страницах которой это послание было надежно запрятано. Множество веков эта

книга переходила из рук в руки, перемешиваясь с другими книгами, меняя свое

местоположение. Несмотря на то, что он и нашел ее спрятанной за другими

книгами, он все равно был уверен, что она попала туда далеко не сразу. Многие

люди брали ее в руки, наверняка, даже листали или читали, но только именно ему

по чистой случайности удалось обнаружить в ней листок, который, к тому же, очень неплохо сохранился. А это значит, что Эдварду не потребуется часами

сидеть и вглядываться в слабо различимые черточки и галочки. Во всяком случае, так ему хотелось верить.

Осмотрев лист с двух сторон, Эдвард, наконец, решился его прочитать.

13 мая.

Прошло уже очень много лет, прежде чем я решился снова излить свои мысли

на бумагу. Как жаль, что мой дневник, возможно, уже очень далеко отсюда. Я

слишком поспешил, что решил избавиться от него. Как я мог, глупый старик,отправить ритуал по волнам жизни, не проверив его на практике?! Он оказался

неверным, чего-то там не хватает, он не работает. Что же будет, если

дневник попадет к кому-то в рук, и этот кто-то решит провести обряд? Хотя

я знаю, что будет. Он погибнет так же, как и все остальные.

Я потратил всю свою жизнь на это, я досконально изучил все пять книг,которые мне дали после инициации, но что-то тут не так. Я чувствую, что не

хватает какого-то элемента, небольшого штриха, которого нет ни в одной из

этих книг. Словно… словно их должно быть не пять, а больше, предположим,шесть или семь. Но разве может такое быть? Неужели меня обманули, или они

сами не знали, что книг, возможно, должно быть больше?

Разом проглотив содержание, Эдвард быстро перевернул листик и жадно

продолжил чтение:

Неужели моя жизнь прошла впустую, неужели ничего нельзя исправить? Я

остался совершенно один. По молодости я этого жаждал, мои друзья

раздражали меня, шумный город мешал мне работать над тогда еще черным

ритуалом. В те времена я был готов отдать жизнь и даже душу, лишь бы у

меня это было, лишь бы я стал властелином мира, но теперь… теперь бы я

отдал все за одну лишь возможность увидеть старого друга, поведать ему о

своих горестях, увидеть в его глазах понимание и сострадание. Но я уже купил

одиночество, и теперь это мой плен, плен бессмертия и одиночества.

В молодости я думал, что бессмертие — наилучшая награда за мои труды и

мое посвящение дьяволу, но только теперь я понял, что это не так. Когда-