Замок дракона. Дилогия

Представители всех народов слушали внимательно, но я не сводила глаз с Ривлада. Меня волновал только он. Видела, как упали волосы на плечи, когда дракон чуть наклонился, сверкнули камни на обруче власти в огнях свечей, становясь темными. А глаза… в них было столько боли, тоски и… нежности.

Когда разговор прервался, туман растворился, никто не вымолвил ни слова. Ривлад встал, и все взгляды устремились в его сторону.

– Возвращаю Мавии независимость. Ее единственный законный правитель и наследник трона – принцесса Эвелина Мавийская. Клянусь силой дракона помогать и защищать ее королевство всеми возможными и доступными мне способами, но не претендовать на большее, если Эвелина того не пожелает. Обещаю быть регентом, пока Эвелина не вернется, и сделать все, что в моих силах, для процветания Мавии. Даю слово вожака, что не допущу, чтобы кто-то посмел это изменить. Все земли, принадлежащие некроманту, а теперь отданные Аратонии, отойдут Мавии в качестве моего личного извинения за поспешно принятое и необдуманное решение, которым я нанес оскорбление принцессе Эвелине Мавийской, а также ее народу. Клянусь светом моей души, что не хотел таким образом обидеть, оскорбить, унизить, заставить повиноваться мне или подчиняться, отобрать или завладеть королевством Мавией, – закончил дракон, заставив меня вздрогнуть и сделать глубокий вдох, потому что казалось, до этого я просто не могла дышать.

Совет четырех народов загомонил, Ривлад устало сел, уставился в одну точку.

– Я прошу вас оставить меня одного, – попросил дракон хриплым голосом.

Все мгновенно исчезли. В зале, где проводилось собрание, остались только друзья.

– По крайней мере, мы знаем, что она вернется, – тихо сказал Гилл.

– Согласен! – добавил Датерей, не сводя глаз с Ривлада, сжимавшего виски руками.

– Рив, – позвал Сеня, – не переживай ты так! Все хорошо будет.

Дракон опустил голову.

– Ривлад, возьми себя в руки! Теперь даже надежда стала осязаемой, – заметил Лель.

– Позови ко мне завтра Витария, – глухо сказал дракон.

– Зачем? – удивился Датерей.

– Передам ему право власти через два года, если Эвелина не захочет вернуться.

Вместе со мной запаниковали все, потому что дракон передает право власти только в одном случае – когда готов к смерти.

Как же хотелось подойти к нему, обнять, сказать, что я рядом, люблю…

– Рив! – рявкнул Лель.

– Два года, – равнодушно отозвался Ривлад. – Ровно на столько меня хватит. Да и зачем оставаться, когда Эва за гранью?

– Ты так легко сдашься? А если она не сможет появиться раньше? А если вернется на следующий день и увидит тебя мертвым? Что я ей скажу? – не выдержал уже и Датерей.

– Ты хоть понимаешь, что Эве придется умереть? – добил Сеня.

Ривлад сник, со стоном положил голову на стол, сжимая виски побелевшими пальцами. Замер, сжался так, словно испытывал сильную боль. Никогда его таким не видела. Никогда. И от этого пришла в ужас.

– Ривлад, ты должен верить, что Эва вернется, – дрожащим голосом сказал Гилл, заставив меня паниковать.

– Я верю. Вы же знаете, что верю. Это единственное, что осталось. Верить и ждать. Прошу, не дайте мне натворить глупостей. Пожалуйста. Я не хочу ее потерять, приняв какое-то неверное решение! – выпалил он, вставая.

– Тогда слушай нас и держись. Ты сильнее, чем думаешь, – сказал Датерей.

Ривлад кивнул, попрощался с друзьями и отправился наверх. Я думала, он пойдет в покои, но дракон поднялся на башню, где когда-то делал мне предложение.

Мой суженый сотворил заклинание, сделав так, что крыша и стены исчезли. Холодный, обжигающий до костей ветер проник в башню, разметав волосы Ривлада и полы его плаща. Дракон стоял долго, смотрел в небо и молчал.

– Передай Эве, если сможешь, что я сожалею и раскаиваюсь, – попросил Рив, когда небо порозовело, обещая скорый рассвет. – Я ее люблю. Я сделаю все, что Эва пожелает, дам ей все, что сам имею. Если не захочет быть со мной – пойму. Постараюсь понять. Не буду держать. Не отниму свободу, если добровольно не отдаст. Все будет так, как она пожелает. Пусть лишь вернется.

Я с трудом сдержалась, чтобы не разреветься, наблюдая, как поникли плечи любимого, как тает блеск в родных аметистовых глазах, заостряются черты лица. Не думая, взяла в руки ветку, принесенную ветром, и на снегу написала ответ. Пять слов. Как же этого мало!

«Она тебя любит. Вернется. Дождись».

Первый луч солнца коснулся верхушек деревьев, и последнее, что я увидела, как Ривлад опускается на колени перед написанным, сжимая пальцами холодный снег, обещавший ему вернуть украденное счастье.

В этот раз после своего возвращения я не смогла заснуть. Как только почувствовала, что ко мне вернулись силы, принялась отвлекаться домашними делами. Уж больно мысли о суженом не отпускали. Никогда его не видела таким – теряющим контроль, неспособным логично и правильно мыслить.