Замок горного короля

Шагая медленно, с застывшим суровым лицом, устремив взгляд на трон, он приближался к помосту. Круг рыцарей сомкнулся. Перед ним стояла старшая жрица Аварьяна в Яноне, старая, но еще энергичная, одетая во все солнечно-золотое. Когда Мирейн приблизился, она широко распахнула руки, преграждая ему путь. Он остановился, и она заговорила высоким старческим голосом, который все еще был силен и звучен:

— Кто приближается к трону Янона?

Мирейн на миг задержал ответ, словно не доверяя собственному голосу. Но когда он раздался, то звучал четко, спокойно, благословенно глубоко голос мужчины, которому неведомы сомнения.

— Я, — сказал он.

— Король Янона.

— Король, говоришь? По какому праву?

— По праву мертвого короля, да упокоит бог его душу, который избрал меня своим преемником, и по праву моей матери, его дочери, которая когда-то была наследницей трона Янона. Во имя бога, почтенная жрица, и во имя Аварьяна, отца моего, дай мне пройти.

— Я бы так и сделала, — сказала она, — но эта власть принадлежит лордам и народу Янона. Это они должны позволить тебе пройти, а не я.

Мирейн поднял руки, медленно поворачиваясь.

— Мои лорды! Мой народ! Хотите ли вы, чтобы я был вашим королем?

Они позволили ему сделать полный круг, и когда он снова оказался лицом к трону, высокородные преклонили колени. Позади и вокруг него люди издали единый крик:

— Да!

Жрица низко поклонилась и отошла в сторону. Круг разомкнулся, пропуская небольшую группу оруженосцев. Вадин шел во главе них, стараясь делать это с достоинством и надеясь на снисхождение. Почти невозможно было догадаться, что он дрожит, когда преклонял колени и подавал сигнал остальным. Мирейн стоял на удивление спокойно, позволяя наряжать себя, словно статую бога. Килт из белой кожи, выделанной до мягкости бархата, и широкий золотой пояс с янтарными украшениями, большой золотой нагрудник, браслеты для запястий и предплечий, серьги — все из солнечного металла; и нитки золотых бус, вплетенные в путаницу его кос, — это было обязанностью Вадина, который ругался про себя и в кои-то веки возблагодарил бога, что у Мирейна нет бороды, с которой ему тоже пришлось бы сражаться. Как раз в тот момент, когда он закрепил последнюю непокорную косу, остальные возложили на плечи Мирейна королевский плащ из выкрашенной в алый цвет кожи, подбитой бесценным белым мехом, каждая ворсинка которого отливала золотом.

Напоследок Вадин обул Мирейна в белые сандалии, ремешки которых были окаймлены золотом. Он поднял глаза на Мирейна, все еще стоя на одном колене, и встретил ответный взгляд. Взгляд теплый, почти смеющийся, но вместе с тем слегка отчужденный, будто бог ждал момента, чтобы заполнить его. Не раздумывая, Вадин схватил ближайшую к его лицу руку и поцеловал полыхающую ладонь. Церемониалом это не предусматривалось, но то, что он произнес, соответствовало ритуалу:

— Повелитель и король, трон ждет вас. Будет ли вам угодно занять его?

Теперь путь к трону был свободен. Глаза Мирейна поднялись, и бог вошел в них, сделав принца по-настоящему величественным. Медленно, сквозь все возрастающий шум, он поднялся на возвышение и повернулся лицом к своим подданным. Народ неистовствовал, выкрикивая его имя, провозглашая его господином, королем, Солнцерожденным, зачатым богом. Он снова воздел вверх руки. Рев толпы стих. Люди желали, чтобы он поскорее занял свой трон.

В почти полной тишине хрипло пропел рог. По камню застучали копыта. В открытые ворота ворвались верховые. Люди разбегались перед ними, крича от гнева и боли. Сенели, тренированные для битвы, атаковали рогами, зубами и заточенными копытами; всадники прокладывали себе дорогу, ударяя плашмя мечами.

Крики превратились в вопли. Между всадниками промчалась колесница, военная колесница-косилка, а в ней — сверкающая фигура воина в полном вооружении.

Колесничий остановил покрытых пеной сенелей у подножия возвышения. Даже рыцари Янона не посмели выступить против смертельных лезвий. Он глухо и раскатисто засмеялся над ними внутри шлема.

— Трусы и дети! Воистину вы получили короля, которого заслуживаете. Вот он стоит, радуясь своей власти, убийца короля. Ведь Рабан был отравлен, не так ли, твое величество? И сразу же, как только ты отделался от своего единственного соперника.

По толпе шепотом пробежало имя, которое люди запрещали себе произносить. Моранден. Моранден.

— Моранден!

Голос Мирейна хлестнул их, заставив смолкнуть.

— Это не он!

К человеку в латах он обратился спокойнее, но все еще с нотой приказа в голосе:

— Сними шлем.

Тот довольно охотно повиновался. Это был крупный молодой мужчина, судя по акценту, житель Окраин. Он смотрел на Мирейна с хорошо разыгранным презрением.

— У меня для тебя весточка, мальчик.

Мирейн ждал. Воин скривился, но не смог выдержать его взгляд.